Без Веры

– А потом пообещал, что тебя замочит. Вот только хрен, – уверенно пообещал мне кум, и эта уверенность вселила в меня кое-какие надежды. Стыдно сказать, но сейчас мне ничего иного не оставалось, как только взирать на кума как на своего благодетеля, который, если захочет, то защитит меня от расправы сволочи-прапора. – Жри давай, Разин. А я пока расскажу, что тебя ждет.

– В натуре? Расскажешь? Наконец-то, – ухмыльнулся я и склонился над миской. Мне не терпелось узнать, чем собирается хлебосольный Анатолий Андреевич потчевать своего пленника. Конечно, не разносолами. Но ведь и не «Педигри-Палом»? В миске я ожидал обнаружить что-нибудь среднее между собачьим кормом и нормальной человеческой пищей. И не ошибся. На завтрак мне была предложена сваренная на воде пшенная каша, в которую накрошили черствого хлеба и добавили каких-то мясных обрезков.

– Ты серьезно считаешь, что я буду есть это? – посмотрел я на кума.

– Не хочешь, не ешь, – хладнокровно отреагировал он. Этот мерзавец был готов к подобной реакции с моей стороны. – Когда сдохнешь с голоду, никто по тебе убиваться не будет.

– Не пойму, тебе что, нужен мой труп? Подумай, начальник, какой геморрой! Придется избавляться от тела, тащить его куда-то подальше в тайгу. А ведь сейчас, зимой, даже не вырыть нормальной могилы.

– Зачем же могила? Тебя сожрут песцы и лисицы. Если не побрезгуют.

– Хм… – Я тщательно прицелился и неожиданно зазвездячил ногой по миске со своим завтраком так, чтобы она угодила точнехонько в кума. Мне очень хотелось увидеть, как каша с мясными ошметками изгваздает его ментовский тулуп. Но Анатолий Андреевич в детстве, наверное, хорошо играл в вышибалу. Вильнув жопой, увернулся, мерзавец, в последний момент, и миска, не нанеся ему никакого вреда, через распахнутую створку ворот вылетела на улицу. Гол! И все-таки жаль, что вратарь даже не попытался парировать этот удар.

– Это был твой завтрак, – спокойно произнес кум. – Теперь жди ужина. Питание у тебя здесь будет двухразовое.

– Ладно. – Я сел на подстилку, по-калмыцки поджав под себя ноги. – Но только учти, если снова притащишь мне такие помои, я больше не промахнусь. Будешь соскабливать их с себя. Ты, кажется, собирался мне рассказать, что меня ждет?

– Что ж, слушай. – Кум подобрал полы тулупа и уселся на корточки, опершись спиной о стену. – Ты, я думаю, уже осознал, что будешь здесь обитать до тех пор, пока не подохнешь…

– …Или пока не свалю, – досказал я.

– Об этом можешь и не мечтать. А почему, будешь знать уже к вечеру, – загадочно улыбнулся Анатолий Андреевич, и эта загадочность пришлась мне не по душе.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился я. – Давай колись, начальник, сейчас. Не трави душу.

– Я сказал, к вечеру. Значит, к вечеру, – уперся кум. – А сейчас слушай про свои права и обязанности. Сперва про права. Распространяться долго про них я не буду. Потому что прав у тебя нет никаких. Ты мой раб, моя собственность. Что хочу с тобой, то и делаю.

– Ой, с огнем играешь, начальник, – покачал я головой. – Подумай о том, что когда-нибудь ты ошибешься и угодишь мне под горячую руку. Я ведь тебя жалеть и не подумаю. Прикончу без колебаний.

– Не прикончишь. Не выйдет. – Было заметно, что кум не сомневается в том, что сейчас говорит.

«И что же за козырной туз у тебя в рукаве, – задумался я, – раз ты так уверен в себе? Очередная изощренная пакость? Сюрприз № 3? О чем таком я должен узнать уже к вечеру?»

– Хорошо. Предположим, что прикончить тебя мне не удастся. Тогда задумайся вот над чем. Ты хоть представляешь, какой головняк себе наживешь, пытаясь превратить меня в своего раба? Я даже не буду сейчас говорить о том, что скорее сдохну под пытками, чем позволю себя взнуздать. Это может оказаться не самой большой заморочкой, Анатолий Андреевич, с которой столкнешься. Как тебе, например, то, что очень скоро сплетни о том, что ты у себя в гараже на цепи держишь пленника, поползут по поселку, дойдут до УИНа, а то и до кого позначительней? Ведь нагрянут с проверкой, и отправишься ты, дурак, по этапу.

Кум недовольно поморщился. Похоже, что, на его взгляд, я разговаривал с ним слишком фривольно.

– Никто не нагрянет, – уверенно заявил он. – И никто не узнает. Конечно, кроме нескольких человек. А они, Разин, полностью зависят от меня. К тому же, все уже перемазались в этом дерьме по самые уши. Какого же ляда им трепать языком об этой истории? Так что, за пределы моего дома ничего не просочится.

– А если все же?…

– «А если все же…» – передразнил меня кум, – то на это мне начихать. Не забывай, что Ижма стоит в стороне от проезжих дорог. Здесь своя жизнь. И своя власть. Что бы поблизости ни происходило, все находится под строгим надзором УИНа. Глава поселковой администрации всего лишь марионетка. А РОВД и прокуратура не смеют и пернуть, не получив от нас на это добро.

– «Мы пахали… – усмехнулся я, – от нас…» Я понимаю, какие-то правила игры здесь, действительно, могут диктовать лбы из УИНа. Но при чем здесь ты, всего лишь какой-то начальник оперативной части одной из местных зон?