Без вести пропавшие

Я присел поближе и начал свой доклад. Когда я закончил докладывать, Костин встал со стула и подошёл к окну. Он стоял около окна и смотрел на улицу.

— Кто ещё знает об этом? — поинтересовался он у меня. — Валеев в курсе?

— Нет. Кроме меня и Вас, больше об этом никто не знает, — в ответ произнёс я.

— Вот что, Абрамов. Пока об этом моменте никто не должен знать. Ты, надеюсь, меня понял? У нас есть человек, который признался в совершённом убийстве. Передай все свои материалы Фариду Фатыховичу, пусть он теперь занимается этим Даминовым. Я его введу в курс дела. Сейчас помоги Валееву с организацией поиска этого трупа. Задача ясна?

— Всё понял, Юрий Васильевич, — ответил я ему и направился к двери.

— Погоди минуту, — остановил он меня.

Я остановился около двери и посмотрел на него.

— Сколько ты работаешь в управлении? — спросил он меня.

— Седьмой месяц, Юрий Васильевич, — ответил я.

— Молодец! За эти шесть месяцев, три таких резонансных дела раскрутил. Молодец! Я очень доволен твоей работой, — произнёс он.

— Спасибо, — произнёс я.

— Это тебе спасибо, а не мне, — ответил он.

Я плотно закрыл за собой дверь и направился к себе в кабинет. Проходя по коридору, я столкнулся с Фаридом, который спешил в кабинет Костина. Мы поздоровались и разошлись в разные стороны.

Я открыл дверь и вошёл в свой кабинет. В кабинете помимо Мартынова и Валеева, находился Козин. Заметив меня, они замолчали. Глядя на их напряженные лица, я понял, что предметом их разговора был я. Я молча прошёл к своему столу и сел на стул.

— Ты что мне не доложил, что ты расколол этого Даминова? — спросил меня Валеев.

— А Вы меня об этом и не спрашивали, — ответил я, — Вас почему-то больше волновал мой ночной звонок, а не эта тема.

— Вам не кажется, молодой человек, что Вы заболели «звёздной» болезнью. Не рано ли Вы заявляете о своей самостоятельности?

— Не знаю, Вам видней. Некоторые и до старости никак не могут выбраться из детских шортиков.

— Слушай, Абрамов? Плохой или хороший, но я твой непосредственный начальник, а ты мой подчинённый. Пока ты должен докладывать мне, а не я тебе. Усвоил?

— Усвоил, — ответил я ему.

Ругаться и спорить с Валеевым я не хотел, просто не видел в этом никакого смысла. Насколько я его успел понять за всё время своей работы в управлении, главной его задачей до пенсии, была проблема спокойствия. Он не хотел рисковать ничем, ни своим именем, ни тем более, своим положением. Главным для него было, отсутствие каких-то резких движений, как со стороны руководства управления, так и со стороны его подчинённых. Похоже, он уже был не рад, что я оказался в числе сотрудников его отделения.

— Ну что, Абрамов? Где мы будем искать с тобой этот труп? — спросил он меня и посмотрел на сидящего за столом Козина. — Чего молчишь? Ты замутил эту бодягу, ты и доводи её до конца.

— Приказали Вам, а не мне разработать эти мероприятия. Вот Даминов сидит в коридоре, говорите с ним, он Вам и покажет, где закопал Петрова.

— Зачем мне Даминов? Ты с ним работал, ты с ним и говори. Пока я здесь отдаю команды, а не ты.

Я вышел из кабинета и, отковав Даминова от батареи, завёл его в кабинет.

— Марс, сейчас мы сделаем выход на место. Ты должен показать нам, где ты закопал Петрова. Понял?

— Хорошо, я покажу вам это место, если вы меня накормите. Пока не накормите, ничего показывать не буду.

— Вот сволочь, — произнёс Валеев, — ещё качает здесь свои условия.

— Марс, у тебя деньги есть? — поинтересовался я у него.

— Вот, возьмите в левом кармане. Думаю, что там хватит на завтрак.

Я вытащил из кармана деньги и выложил их на стол. Взяв несколько рублей, я вышел из кабинета.

Выйдя из министерства, я направился в ближайший продуктовый магазин, который находился на улице Лобачевского. Купив в магазине сыра, колбасы и хлеба, я вернулся обратно.

Накормив Даминова, мы на УАЗе направились в сторону Раифского заповедника.

* * *

Всю дорогу Даминов молчал, не обращая никакого внимания не приколы в его адрес со стороны Валеева и Козина. На лице Даминова отчётливо прослеживалось полное безразличие ко всему происходящему не только внутри автомашины, но и за её пределами.

— Похоже, он себя уже похоронил, — подумал я, глядя на его отсутствующий взгляд.

Всю дорогу я пытался разгадать причину того, что он без особого нажима с моей стороны, взял и просто так сдался.

— Что его заставило признаться и оговорить себя? — снова подумал я, разглядывая его ссутулившуюся фигуру и безвольно опущенные плечи. — Почему он не пытался бороться за себя, за свою жизнь? Неужели любовь к Петровой заставила его принести свою жизнь в жертву этой женщине.