Без воздуха

— Зелень, ну его на хер этот морфин. Мне тут какой-то инопланетянин привиделся, — сказал я напарнику.

— А сиськи у него были? — спросил Зеленый.

— Не знаю, но мы ему не понравились! Валим дальше, пока янки не опомнились! Каплею ни слова!

К назначенному месту эвакуации мы вышли вовремя. Я плюхнулся на задницу и вытянул ноги.

Из донесения Агентства национальной безопасности США

Теперь становится ясным, что фактор «Туман» не является какой-либо природной аномалией. Это одна из разработок русских по программе нестандартных вооружений. Работы по восстановлению базы «Обама» не проводить. Провести полномасштабную эвакуацию через линию фронта своими силами, оборудование и оставшуюся технику уничтожить на месте. Эвакуацию воздушным путем запретить. Выход к побережью для эвакуации морским путем запретить.

Майор Черепанов сладко потянулся и вытянул ноги под столом.

— Вот оно, все как надо! — Он крутанулся на новеньком офисном кресле. — Вот оно, мое место, строевая часть, — радостно пробормотал офицер.

— Товарищ майор. — В дверь кабинета засунула голову миловидная прапорщица. — Там сверочка сегодня с ротными по личному составу. Вы просили напомнить!

— Прапорщик Кураева! — ненатурально повысил голос майор Владимир Черепанов, потом продолжил чуть тише: — Лена, не люби мне мозги, а люби мне меня. Вы же сами все умете. Давай, занимайся.

Прапорщица хохотнула и захлопнула дверь.

Майор достал мобильный телефон и начал нажимать кнопки.

— Сейчас я все выскажу!.. — пробормотал он.

У абонента телефон лежал в кармане.

Он сперва слегка завибрировал а потом выдал голосом американского мультяшного персонажа:

«О боже мой, они убили Кенни!».

Каплей, мирно попыхивая так полюбившейся ему вишневой трубочкой, сидел рядышком с моим столом и давал ценные указания. Я расчерчивал ватман для написания заголовков, размачивал перья и открывал пузырьки с тушью.

— Что, граф Балет, печалишься? Или плакаты да конспекты рисовать надоело?

— Никак нет, товарищ каплей, все нормально. Болев сегодня письмецо из Анголы прислал. Весело у него там, крайний выход, потом оттуда кораблем ЧФ на Одессу идет. Документы его на увольнение в запас уже на острове Майском, под Очаковом.

— Да, толковый старшинка, очень даже. А ты-то чего надумал после увольнения?

— Ничего, товарищ каплей. Вообще не думал.

— А зря. Вон Зеленов — тот обратно в спорт. Сейчас уже его во флотскую сборную на выступления задолбали дергать. Саша Федосов в институт морской торговли и транспорта готовится, да и у остальных планов громадье.

— А я не думал. Не хочу я в институт. Год еще целый служить. Я пока погуляю дома.

— Ага, по тебе видно — погуляешь, побухаешь и заскучаешь. А потом тебе станет невыносимо грустно и захочется куда-нибудь обратно.

— Куда?

— Сюда Балет Иванов-Вяземский! На флот, в разведку, на выход в джунгли, в море, пить кофе из котелка, ночью не спать. Или на высадке парашютным способом попасть под оторвавшийся грузовой контейнер, как в крайний раз было.

— Я не знаю, товарищ каплей. Наверное, захочется.

— А иди-ка ты, дружок, в военное училище. По стопам, так сказать, батеньки своего и командира группы. Ведь мы с твоим отцом знакомы, между прочим. Он у меня в училище как-то был. Встреча с фронтовиками.

Вот это новость! А ведь отец действительно, служа в городе Ленина, частенько бывал приглашаем в различные училища на такие мероприятия.

— Ну так что, ты подумаешь, старшинка? — вывел меня из задумчивости каплей. — Сам знаешь, Ленинград — колыбель революции, морская форма, кондитерская «Север», пирожные буше, студенточки, комсомолочки!

— Пойду в училищеу, товарищ каплей, — брякнул я и, высунув от старательности язык, начал черкать пером по ватману.

Эпилог

Ленинград, 1974 год

Мы отработали дыхательные упражнения, и я пошел к тяжеленной груше, тренировать свой лоу-кик. Наш инструктор все задерживался. Сегодня начальник кафедры физвоспитания сам работал с нами. Инструктор по рукопашному бою обещал привезти из ВИФКА (военный институт физической культуры), пару каких-то суперпрофессионалов для проведения методических и показательных занятий. Я усиленно колотил грушу ногами из различных положений, добавив на утяжелители еще по полкило. Эти «мягкие гири» я начал таскать сразу же после поступления в училище.

В голове у меня почему-то засели мысли о большой войне, которая рано или поздно случится, а я через год уже лейтенант. Путь мой определен и без меня, еще на мандатной комиссии флота. Моих желаний никто не учитывал. В Тамбовском специальном училище кафедры морской разведки на момент моего поступления не было, и меня отправили дорожкой, когда-то проторенной моим командиром группы. Ленинград, подплав. Клаустрофобия осталась в далеком прошлом. Выход за борт шлюзованием теперь для меня сущая ерунда.

Так, размышляя обо всем подряд, я чуть не пропустил команду на построение.