Бой… нет, не бой, а побоище, ибо шансов убежать от заклинаний не на шутку разошедшегося мага у бандитов было не больше, чем изменить прошлое, длился целую вечность. Ап-Шевил, словно красуясь перед землянами, демонстрировал весь арсенал своих умений: рыжеволосого парня, с испугу ломанувшегося к лесу, он пробил насквозь обломком ветки, подхваченным с земли порывом ветра. Чуть прихрамывавшего мужика в покрытом заплатками зипуне обезглавил плоским камнем, вращавшимся в полете так быстро, что напоминал отрезной диск. А бородача, кстати, единственного человека из всей шайки-лейки, осознанно пытавшегося хоть что-то противопоставить неожиданной атаке, сначала превратил в ледяную статую, а затем расколол на куски! Финальный аккорд избиения – самая настоящая молния, только горизонтальная, соединившая правую руку стихийника и затылок парня, в испуге вжавшегося в землю, – выглядел наименее зрелищно и поэтому относительно гуманно. Ну, вспышка, ну, короткая конвульсия, ну, легкий дымок, поднявшийся над обуглившимся телом. Но именно это заклинание вызвало восторженный выдох и у ап-Лагаррата, и у Измененных. Тем самым, позволив Ольге незаметно вытереть заплаканные глаза, выключить режим записи и, кое-как натянув на лицо непроницаемую маску, вложить телефон в руку Максима:
– Бой окончен. Больше снимать нечего…
Отдать трубку и уйти в тину не получилось – убрав айфон в карман, Вересаев приобнял «супругу» за талию и виновато уставился ей в глаза:
– Прости, Оль, но…
– Не извиняйся… – криво улыбнувшись, вздохнула Фролова. – Я далеко не дура и прекрасно понимаю, что привыкать к реалиям этого мира надо не во время контрактов, а в ситуациях, подобных этой.
– Угу… – кивнул он. – Ибо если ты не научишься справляться со своими эмоциями сейчас…
– …то за Дарией ап-Миллиан ты отправишься без меня!
…Шестивесельный парусно-гребной ялик, доставшийся их половине группы, доживал последние дни. Дышащий на ладан и пропахший рыбой, он уткнулся форштевнем в неплотно сбитые доски мостков с таким видом, словно боялся выйти в плавание. Впрочем, определенные предпосылки для неуверенности в себе у него были: рассохшийся и давно не конопаченный корпус понемногу пропускал воду, поэтому в мутной луже на дне валялось сразу три черпака. Шпангоуты, обшивка, перо руля и даже гребные банки выглядели так, как будто пережили не одну ядерную войну. А на степс-мачты и деревянные уключины вообще было страшно смотреть. Увы, плавсредств в лучшем состоянии в этом поселке не было, поэтому Ольга, вздохнув, шагнула на баковую банку, удерживая равновесие, перебралась на кормовое сидение и нехотя опустилась на доску, отполированную седалищами хозяев.
Вересаев, все три мага и пара Измененных спустились с мостков следом за ней, расселись на свои места и разобрали весла. Легкий толчок, оттолкнувший ялик от мостков, слитный гребок правого борта – и лодка, развернувшись кормой к берегу, сорвалась с места.
Мужчины гребли мощно и так синхронно, как будто не один год тренировались вместе и научились понимать друг друга без слов. И если слаженность действий уроженцев средневекового Равенстира Фролову почти не удивляла, то наличие правильной техники гребли у Максима, уроженца высокотехнологичного общества Земли, вызывало вопросы. Правда, задавать их было как-то не с руки, так как сразу же после отплытия снайпер начал строить стихийника. В худшем смысле этого слова: сначала заставил перечислить основные тактические приемы, принятые на Равенстире. Затем, предельно въедливо перечислил все допущенные ошибки и поставил мага на уши за «распальцовку и излишние понты» во время боя. И в завершении разноса заявил, что следующий подобный выпендреж завершится пешим эротическим путешествием по известному адресу. В смысле, заменой тупого самовлюбленного болвана на бойца, способного действовать не эффектно, а эффективно.
Что интересно, такая перспектива мага испугала не на шутку – дослушав заключительную фразу Вересаева, он нервно похрустел пальцами, затем признал свою ошибку, очень многословно извинился и пообещал, что впредь будет вести себя так, как требуется.