Бездна между нами

Мне всего шестнадцать, рассуждала я. Оушену всего семнадцать. Мы почти дети. Сейчас нам кажется, так всегда будет – наши чувства и старшая школа, но это закончится, оглянуться не успеем. Мир школьным кампусом не ограничивается. И вообще, всего пять месяцев назад я о существовании Оушена даже не знала.

Но как от него отступиться, особенно после всех событий, после ежедневных заверений, что события не повлияли на его чувства и повлиять в принципе не могут? Оушен такого предательства не простит. Решит, что я струсила.

А я не предательница и не трусиха.

Ровное гудение оживленной улицы, по которой я всегда возвращалась домой, пронзил визг клаксона. Я подняла взгляд. Сигналили беспрерывно. Настырно. До сих пор я не смотрела по сторонам – ноги сами несли меня к дому.

Оказалось, тротуар почти перегородила машина. Причем незнакомая. В ней-то и надрывался клаксон.

Сердце подпрыгнуло. Я попятилась. Будь за рулем не женщина, а мужчина, я бы, наверно, пустилась наутек. Только половая принадлежность водителя меня удержала – даром что внутренний голос вопил: «Беги, Ширин, беги!» Но я подумала: почему автоледи так отчаянно жестикулирует? Помощь нужна? Бензин кончился? Телефон разрядился?

Я осторожно приблизилась к машине. Женщина успела опустить стекло, высунулась.

– Ну и ну, – выдала она со смехом. – Твоего внимания всегда так трудно добиться, а?

На меня смотрела привлекательная блондинка не первой молодости. Взгляд был дружелюбный, и я стала понемногу успокаиваться.

– У вас что-то случилось? Машина сломалась?

Блондинка скроила улыбку. Оглядела меня с любопытством.

– Я – мама Оушена. Меня зовут Линда. А ты – Ширин, верно?

Черт! Черт! Черт!

О черт!

Сердце забилось с немыслимой частотой.

– Ну что, может, прокатимся?

Глава 29

– Знаешь, деточка, давай-ка уходи с дороги, – так начала Линда Джеймс. Машину она вела почти наугад – смотрела не вперед, а на меня. – Твои национальные, социальные, религиозные и прочие различия с моим сыном мне параллельны. Я на них упирать даже не стану.

– О’кей, – выдавила я.

– А вот ваши отношения очень сильно портят Оушену жизнь. Будь я безответственной матерью, я бы все пустила на самотек, но я – мать ответственная, и я должна это прекратить.

Я вовремя спохватилась – не расхохоталась в голос. Не заявила, что родительская ответственность проявляется немного иначе.

– Не понимаю, миссис Джеймс, почему подобные разговоры ведутся со мной. Если вас не устраивает моя кандидатура, поговорили бы с сыном.

– Я пыталась. Оушен меня не слушает. Да и вообще никого. – Она снова отвлеклась от дороги, а я сообразила: я даже не знаю, куда меня везут! – Ширин, я рассчитываю на твое благоразумие.

– Это потому, что вы меня совсем не знаете. В наших отношениях благоразумный – Оушен, а не я.

Она вымучила улыбку.

– Надолго я тебя не задержу, обещаю. По всем признакам у моего сына к тебе искренняя симпатия. Не хотелось бы травмировать его, да и тебя тоже. Просто есть одно обстоятельство…

– Какое?

Прежде чем заговорить, Линда Джеймс вдохнула поглубже.

– Я всегда рассчитывала, что Оушен игрой в баскетбол гарантирует себе стипендию. – Она уставилась на меня. Долго смотрела – мы чудом ни во что не врезались. – Он рискует вылететь из команды. Я этого не допущу.

Я нахмурилась.

– Оушен говорил, что не нуждается в стипендии. Что у вас на его учебу отложено достаточно денег.

– Было. Было отложено.

– И куда же подевалось?

– Не твое дело.

– Оушен знает, что вы потратили его деньги?

Она вспыхнула. Впервые с начала разговора в ее глазах мелькнула злоба.

– Во-первых, я потратила не его, а свои собственные деньги. Я – взрослая, я – мать, я – глава семьи. Мне и решать, куда деньги тратить. А во-вторых… – последовала пауза, – мы сейчас не мои дела обсуждаем.

Возразить мне было нечего.

И все-таки я задала вопрос:

– Почему вы лжете сыну? Скажите прямо, что денег нет.

Линда Джеймс вся пошла кирпично-красными пятнами, заиграла желваками. Сейчас орать начнет, решила я. Однако она не заорала. Она заговорила сдавленным, напряженным тоном:

– Наши отношения сейчас не в лучшей фазе. Я не хочу усугублять кризис.

Она резко затормозила. Мы были перед моим домом.

– Откуда вы знаете мой адрес?

– Это как раз было нетрудно. – Она пустила двигатель работать вхолостую, обернулась ко мне. – Если Оушена выгонят из команды, все престижные университеты будут для него закрыты. Хоть это ты понимаешь?

Она смотрела мне прямо в лицо, и под ее взглядом – опекающим, снисходительным – я внутренне скукоживалась. Становилась несмышленым ребенком.

– Скажи, что понимаешь, ну?

– Понимаю, – выдавила я.