Бездушный принц

– Никто не знает, – отвечала она. – Это изобретение Сати.

Я играю ее для papa.

Он закрывает глаза и, я знаю, представляет ее руки на клавишах, двигающиеся куда более чувственно, чем мои.

Я вижу стройную фигуру матери, раскачивающуюся в такт музыке, ее серые глаза закрыты. Чувствую запах свежей сирени, которую она держала в вазе у окна.

Когда я открываю глаза, то комната кажется темнее, чем при матери. Дубы разрослись, стали выше и толще, закрыв свет в окне. На окне больше нет ни вазы, ни цветов.

В дверном проеме стоит Неро – высокий, стройный, его темные волосы спадают на один глаз. Прекрасный и жестокий, словно ангел мщения.

– Это ты должен играть, – говорю я ему. – У тебя получается лучше.

Он коротко качает головой и спускается вниз по лестнице. Я удивлена, что он вообще поднимался. Он не любит предаваться воспоминаниям. Или проявлять эмоций. Или отмечать годовщины.

Papa смотрит на кольцо на моем левом пальце. Оно утяжеляет мою руку и затрудняет игру.

– Они хорошо относятся к тебе, Аида?

Я колеблюсь, думая о том, как Кэллам украл мою одежду прошлой ночью, как он набросился на меня в машине и срезал с меня платье. Как я смаковала его поцелуй. Как мое тело отвечало на его ласки.

– Ты знаешь, что я могу за себя постоять, papa, – отвечаю я наконец.

Он кивает.

– Знаю.

– Тимон Заяц явился вчера на вечер сбора средств Кэллама, – рассказываю я.

Папа резко втягивает воздух. Будь мы на улице, он бы сплюнул на землю.

– Мясник, – говорит papa. – Чего он хотел?

– Сказал, что хочет заполучить собственность «Транзит Авторити», которая скоро пойдет с молотка. Но не думаю, что дело действительно было в этом, – скорее, он проверял Кэллама. А может, и меня тоже. Хотел посмотреть, как мы отреагируем на его требование.

– И что ответил Кэллам?

– Сказал ему отвалить.

– Как Заяц это воспринял?

– Он ушел.

Мой отец хмурится.

– Будь начеку, Аида. Тимон это так не оставит.

– Я знаю. Не волнуйся – у Гриффинов повсюду охрана.

Он кивает, но, кажется, эта информация его не удовлетворила.

Из кухни доносится шум. Звукоизоляция в доме никудышная – звуки слышны отовсюду.

Следом раздается рокочущий голос Данте и смех, похожий на смех Себастиана.

– Твои братья дома, – замечает papa.

– Пойдем. – Я кладу руку ему на плечо, вставая с банкетки.

– Я спущусь через минуту.

Я направляюсь вниз. Действительно, все три моих брата столпились на маленькой кухне вместе с Гретой. Данте пытается убрать осколки разбитых тарелок, которые костылем сбил на пол Себастиан. Его колено все еще одето в какой-то высокотехнологичный бандаж, который должен был помочь, но вместо этого превратил Себа в еще большую ходячую катастрофу, чем обычно.

Ну, он хотя бы ходит. Почти.

– Привет, недотепа, – говорю я, обнимая младшего из братьев.

– Это ты играла? – спрашивает Себастиан, обнимая меня в ответ.

– Ага.

– Звучало прямо как у нее.

– Вовсе нет, – качаю я головой.

– Совершенно точно нет, – соглашается Данте.

– Дай-ка мне метлу, – распоряжается Грета. – Ты только развел еще больший беспорядок.

Пока она отвернулась, Неро утащил одну из апельсиновых булочек и сунул целиком в рот.

Почувствовав неладное, Грета резко оборачивается и пристально смотрит на него. Неро пытается сохранять невозмутимое выражение лица, несмотря на то, что его щеки раздуты, как у бурундука.

– Это на обед! – кричит Грета.

– Щещас офед, – отвечает Неро с набитыми щеками.

– Еще нет! Дождитесь отца.

Неро с трудом проглатывает булочку.

– Он не будет есть. Ты знаешь, каким он бывает в этот день.

– Ну так не усугубляй! – говорит Грета. – А ты, – она показывает пальцем на Себастиана, – убирайся отсюда, пока не разбил что-то ценное.

– Ладно, ладно, – Себастиан подхватывает костыли под мышки и ковыляет в гостиную, едва не задев чайник Греты и опрокинув метлу.

Неро аккуратно ловит ее за ручку правой рукой, а левой хватает еще одну булочку. Он передает метлу Грете, пряча сдобу за спиной.

– Вот, Грета, – говорит он. – Ты же знаешь, я всегда готов помочь.

– Твоя помощь меня до ручки доведет, чертенок.

– Смотря где она находится.

Грета пытается отхлестать его кухонным полотенцем, и Неро выбегает из кухни, чуть не сбив на ходу Себастиана.

Данте следует за ним куда более неторопливо. Я ухожу последней, заглядевшись на свежеиспеченные апельсиновые булочки, но не рискнув навлечь на себя гнев Греты.

Все же нам удается соблазнить papa партией в маджонг и бутылкой вина, которую принес Данте. Мы по очереди играем друг против друга, и Неро в конечном итоге выходит победителем, впрочем, не без обвинений в жульничестве и требований пересчитать все фигуры на случай, если некоторые из них были «потеряны» в ходе игры.

Когда обед готов, мы буквально вынуждаем Грету сесть с нами за стол, вместо того чтобы продолжать хлопотать. Неро убеждает ее выпить бокальчик вина, а потом еще несколько, после чего Грета пускается в истории о знаменитом писателе, с которыми она была знакома и с которым, возможно, спала «разок-другой», пока он не написал с нее персонажа, глубоко ее оскорбившего.

– Это был Курт Воннегут? – спрашивает Себастиан.