Безграничье

- Виктор! - позвала я - Никто не отзывался.

Инстинктивно я закрыла дверь на пути слизи. В спальню был порожек, и слизь не могла протечь.

Я подошла к балконной двери. В лунном свете на полу поблескивала слизь, из нее вдруг вырос Виктор. Но это был не Виктор, а тот с кем я когда-то танцевала танго в палате. Свободная белая рубаха, мокрая от слизи, прилипла к его телу. Длинные светлые волосы так же слиплись, но лежали красиво. Под лунным светом Виктор становился все более плотным, материальным и настоящим. Рядом с ним появлялись другие Викторы: в короне и тоге, в костюме Пьеро с ниточками, шедшими от локтей, колен и шеи, в военной форме, с романтичными кудрями на голове, с замотанными переломанными руками. Все они постепенно набирались лунного света, становились плотными. Самый первый, романтический Виктор вдруг сжался, как пружина и подпрыгнул, зависнув в воздухе на полсекунды, он раскинул руки и полетел вперед. Все они разлетелись со временем в разные стороны.

Когда балкон опустел, я поняла, что слизь давно наполнила его и льется бурным потоком вниз по стене дома.

В коридоре что-то взорвалось. Я вздрогнула и схватилась за голову, прижавшись к полу. После я снова выглянула в окно, поток был слишком сильным. Я понимала, что вся квартира находится в слизи. Мне стало страшно, закружилась голова. Я упала на кровать без чувств и снова увидела сон.

В ординаторской было темно. Свет фонаря спокойно лежал на полу. Портрет доктора, висевший напротив двери, вдруг упал с грохотом. Гулкий звук вырвался через дверь и прокатился по коридору, многократно повторяясь, усиливаясь. Звук ударился о стены коридора, погудел и затих.

От падения рама картины раскололась в углу. Возле места раскола быстро образовалась лужа серо-зеленого грязного цвета. Фон картины колебался, как будто был из вязкой жидкости, что вытекала на пол. Лужа достаточно быстро покрыла собою пол, вытекла через щель под дверью в коридор. Вязкая серо-зеленая слизь проникала в палаты больных, тонким неудержимым потоком скатывалась вниз по лестнице. Совсем скоро все полы в больнице были покрыты ею и блестели, как зеркало. Слизь стала пробираться наружу, вон из отделения, сочилась по главной лестнице приемного покоя, вытекала из-под щелочки под маленькой серой дверкой для персонала.

Пространство за спиной нарисованного ван Чеха расслоилось, стало трехмерным, заволновалось сильнее. Нарисованный доктор стал тонуть в нем и вскоре на портрете его не стало. Тогда слизь хлынула потоком, выбив дверь, устремилась во все стороны. Слизь шумела, будила и пугала больных, которые неизменно вставали со своих кроватей. Но когда их ноги касались пола и слизи, то они пропадали.

Поток вырвался на улицу. В глубокой ночи он быстро заполнил весь сад, снес ворота, попутно заполняя собой все и вся. Бездомный бродяга, спавший под кустом, проснулся, но не понял, что произошло - слизь коснулась его и он исчез.

Прошло еще несколько минут, поток был уже далеко от того места, где начал свое путешествие. В свете фонаря, падавшего на спокойную гладь слизи, вдруг появилось шевеление. Слизь начала оживать, принимая обличье человека с ногами вместо рук и ртом, зашитым суровыми нитками. Существо огляделось и выпрыгнуло в окно, выставив раму.

Появлялись и другие, одно ужаснее предыдущего. Кто выходил в окно, кто в дверь, кто уплывал по слизи в каноэ, кто вылетал на ядерной ракете в ночное небо прямо сквозь потолок. Все это происходило бесшумно, молча. Существа сосредоточены были только на одном: убраться подальше от этого места. Везде, куда достигал свет фонарей, появлялись эти твари. Головоногие, безголовые, со стулом вместо головы, с крыльями, с туловищем и копытами козы, летучие, ползучие, мерзкие.

Я вскочила с криком и бросилась к окну. Ничего не прекратилось. Поток, правда, стал убывать. Наконец, я догадалась посмотреть на часы: половина пятого утра. Когда все это началось, когда все это закончится, я и предполагать не могла. От страха меня трясло, сводило судорогой руки. Из комнаты я выйти не могла, я понимала, что там слизь, еще не зная, чем мне это грозит. Я уже инстинктивно боялась, предчувствовала опасность.

Вспомнив сон об ординаторской, я, наплевав на все приличия, позвонила доктору.

- Да, - доктор был не то зол, не то раздражен. Понятное дело, я беспокою его в такое время.

- Я извиняюсь за поздний звонок… Виктор исчез…

- Что?! - в голосе доктора мелькнул испуг.

- Я не знаю, как точно все описать… Мне снился сон, что наша картина потекла, что из нее выливается слизь. Потом приснилось, что я проснулась, и Виктор ушел… Потом… Так трудно все объяснить… Балкон в этой дряни полностью. А Виктор, их было несколько, они улетели… Потом мне снилась ординаторская и ваш портрет…

- Она мне каждый день снится, - мрачно перебил доктор, - Дождись утра и никуда не выходи… Я не знаю, что делать пока.

- Поток иссякает…

- Может быть, вся слизь стечет, и тогда ты сможешь выйти… И сразу же ко мне домой, поняла? Пока собирай вещи, какие можешь собрать.

- А Виктор?