Безликое Воинство (СИ)

— Я понимаю это как прямое предложение разделить ложе с мужчиной, то есть с вами, бесстыжий вы развратник! А это величайшее оскорбление из всех, что только возможно услышать женщине моих убеждений. Я не прошу у вас прощения и не прощаюсь с вами — я просто немедля ухожу и единственное, что я не в состоянии теперь вообразить — это как смогу себя заставить вновь вас увидеть!

— Мастер, вы поступаете, как деревенская девчонка, в адрес которой несдержанный мужлан отпустил непристойную шутку. Что такого я сказал?.. О, да вы никак плачете?! Постойте, же, Антель!..

Одиссея «Киклопа-4». Гл. I. Смутный купол

Только Боги зрят истину во всём её величии,

человеку же дано увидеть её смутный свет

лишь сквозь туман своего невежества.

(Книга Истины пророков-близнецов)

О, Хардуг, это было со мной, и это тоска моей души! Как помню я каждую букву Учения, так и мельчайшие детали воспоминаний о том дне никогда не сотрутся из моей памяти. Жуткий звук раздавался над моим родным городом — Фаором — я и теперь слышу иногда этот звук во сне и просыпаюсь, со вставшими дыбом волосами и весь мокрый от пота: вой ветра и крики людей, треск шатающихся стен и скрежет гнущегося металла сложились в единый протяжный стон, словно стонал сам наш обречённый мир. Штормовые шквалы, вместе с пылью и каплями конденсата (не могу назвать это явление дождём, так как мы давно не видели в небе нормальных облаков!), несли какие-то чёрные хлопья, вроде сажи, хотя я тогда не заметил ни пожаров, ни дымов. Наш гигаполис до той поры был относительно спокойным местом, его жители впервые столкнулись с масштабной атакой, и теперь они или метались в растерянности по улицам, озираясь по сторонам и не понимая толком, что происходит и что нужно делать, или торопились поскорее добраться до своих жилищ и своих близких. Близился к концу третий год моего обучения в Академии войсковой разведки и я как раз возвращался домой с занятий — нас распустили пораньше из-за угрозы сейсмических толчков. По слухам, что я успел узнать от других курсантов, где-то глубоко под нами противник атаковал город тектоническими торпедами, пытаясь повредить городскую энергосистему и так нарушить работу командного центра. Не успел я выбраться за ворота академии, как начались те самые толчки. Замерли бегущие дорожки, поезда не ходили — ни наземные, ни подземные, станции были закрыты, даже велосипеда у меня не было, и я добирался до дома пешком, точнее, как большинство перепуганных горожан, пытаясь бежать по улицам, которые были уже усеяны трещинами и обломками, и то и дело норовили уйти из-под ног. Наш старый дом, принадлежавший ещё моему прадеду, находился неподалёку, примерно в одном квартале от академии — прадед когда-то был наставником будущих разведчиков и приобрёл жильё поближе к месту службы. К северу от улицы, за жилыми постройками, возвышались две гигантские башни-трубы атмосферной электростанции. Ближайшая ко мне вдруг начала рушиться: в той секции, что, казалось, упиралась в самое небо, появились трещины и через мгновение большой кусок, испуская клубы пыли, начал отваливаться и медленно сползать вниз. Кажется, вторая башня, что находилась дальше, тоже начала трескаться. Я прикинул расстояние и сообразил, что обломки могут накрыть и улицу, по которой я бегу, поэтому я кинулся прятаться в ближайшее строение, надеясь найти там укрытие.