Безмолвные компаньоны

– Ах, эти кошки. Они ужасно капризны, вы не находите?

Элси вошла в помещение, сметая подолом пыль с четырех ступеней. Мансарда выглядела так, словно время в ней остановилось на века. По углам висела паутина, но в ней не бились насекомые – все они давно погибли и высохли. У дальней стены валялись часы, давным-давно переставшие отбивать время. Циферблат был помят, а стрелки торчали под неестественными углами. Под полотнищами небеленого холста угадывались очертания прямоугольных предметов – вероятно, портретов в рамах.

Элси подошла к стоящему у мутного оконца столу. На нем были свалены в кучу книги с пожелтевшими страницами. Пыль полностью скрыла заглавия. Одним пальцем Элси принялась сдвигать верхние тома. До тех, что лежали ниже, пыль не добралась. Трактаты и книги по садоводству двухсотлетней давности. Некоторые, в кожаных переплетах, походили на тетради для записей. «Полный травник» Калпепера и «Общая история растений» Джерарда.

– Сара, войдите! – громко крикнула она, стараясь не вдыхать пыль. – Здесь нет мышей. Но есть книги.

В дверной проем просунулась длинная физиономия Сары.

– Книги?

– Да, если их еще можно читать. Они совсем заплесневели! Кажется, некоторые валяются здесь со времен Нормандского завоевания[4], не меньше.

Сара, семеня, приблизилась к ней.

– О! Силы небесные, – она благоговейно принялась листать книги кончиками пальцев. Некоторые страницы были безнадежно испорчены сыростью, другие пожелтели и истончились, напоминая луковую шелуху. – Рецепты. Ингредиенты. Старые счета. Ах, посмотрите на это! Тысяча шестьсот тридцать пятый! В это трудно поверить! – Она осторожно сдула с обложки пыль. – «Дневник Анны Бейнбридж». Да он в двух частях! Боже, это, должно быть, одна из моих прабабушек!

– Не слишком выдающаяся, раз ее дневники пылятся здесь две сотни лет, – бросила Элси. Прежде чем шагнуть, она осторожно попробовала половицу. Дерево заскрипело, но выдержало. – Интересно, что под этим холстом? – И она отбросила полотнище в сторону.

Во все стороны полетела пыль. Обе женщины тут же начали задыхаться. Наконец воздух снова стал прозрачным, и они увидели кресло-качалку и небольшой ящик вроде тех дорожных аптечек, которые носят с собой врачи. Элси не замедлила его открыть. Внутри теснились прозрачные склянки с пробками.

– Должно быть, в семье был и аптекарь, – предположила она. – Осадок на дне… видимо, это были настои трав.

Прижимая тетрадь к груди, Сара обернулась.

– Позвольте и мне взглянуть, – она сделала два шага к Элси – и вдруг завизжала.

Элси выронила склянку, которую рассматривала. Она разбилась надвое, в воздухе запахло затхлостью и плесенью.

– Что? В чем дело?

– Там что-то есть… Глаза.

– О, не будьте смешной… – но у нее резко сел голос, когда она проследила направление взгляда Сары.

Кузина Руперта была права. Из дальнего темного угла мансарды за ними следили чьи-то зеленовато-коричневые глаза. Большую часть лица скрывало белое полотно, но Элси видела зрачки, с неестественной пристальностью вперившиеся в нее.

– Картина. Это всего лишь картина, Сара. Присмотритесь, она не мигает.

Элси стала пробираться в угол, спотыкаясь и отталкивая мешающие предметы со своего пути. Пыль покрыла ее платье, окрасив его в серый цвет, и бахромой повисла на подоле. Нарисованные глаза неотрывно следили за ее приближением, будто приветствуя старого друга.

Элси ухватилась за край холста, скрывающего картину, и попыталась стянуть его. Материя цеплялась за что-то, но наконец большой кусок с треском оторвался.

– О! – воскликнула Сара. – Это… это…

Это я, в ужасе подумала Элси.

Перед ними стояла девочка лет девяти-десяти. Нос пуговкой и губки бантиком. Глаза, манящие и дерзкие, словно предлагали подойти поближе. Она смотрела в лицо ребенка, которым она была когда-то: но эта девочка так и не повзрослела.

Как?

У нее путались мысли. Перед ней было ее собственное лицо, и все же она не чувствовала с ней никакого сродства. Уходи, хотелось ей крикнуть. Убирайся прочь, я тебя боюсь.

– Это не картина, – сказала Сара. – Это написано маслом, но не по холсту, а по дереву. Кажется, она стоит самостоятельно. – Положив на стол книгу, она пробралась к фигурке и заглянула ей за спину. – А, нет. Там внизу стойка, видите?

Элси пришла в себя и, оторвав взгляд от лица нарисованной девочки, разглядела ее всю целиком. Ростом ей до талии, как настоящий ребенок, фигура была одета в оливковое шелковое платье, отороченное золотой тесьмой. На талии был повязан матерчатый фартучек. Волосы у нее были не светлые, как у Элси, а темно-рыжие, уложенные на голове в подобие пирамиды и украшенные оранжевой лентой и бусами. На согнутой в локте руке девочки болталась корзинка с розами и травами. Другой рукой она прижимала к сердцу белый цветок. Девочка была не из этого столетия, возможно, даже не из предыдущего.

– Замечательно, – Сара положила руку на плечо фигуры. С годами краски выцвели, на дереве появились царапины и потертости. – Как будто кто-то вырезал эту фигуру из картины и приклеил на деревянную основу.

– Она… Она вам никого не напоминает?