Безмолвный крик

– Да. В Скутари я ухаживала за многими ранеными солдатами.

С галереи донесся подтверждающий гул. Двое присяжных кивнули.

– Вы сами лечили его раны или только ухаживали за ним, следили за чистотой, кормили, заботились о его нуждах? – Рэтбоун аккуратно формулировал свои вопросы. Казалось, ни у кого в зале пока не сложилось представления о том, что он собирается доказать. Адвокат знал, что не должен направлять ее, но когда правда выйдет на свет, никаких сомнений ни у кого уже не останется.

Гуд слушал крайне внимательно.

– Я ухаживала за ранами выше пояса, – отвечала Эстер. – А именно за обширными кровоподтеками, сломанными костями рук и двумя ребрами. Там мало что можно было сделать. Доктор Уэйд сказал мне, что повреждения ниже пояса будет перевязывать сам, дабы щадить чувства мистера Даффа.

– Понимаю. Значит, сами вы их никогда не видели?

– Нет, не видела.

– Но вы поверили словам доктора Уэйда об их характере, тяжести и о том, что процесс их заживления идет так, как он и ожидал?

– Да.

Судья снова подался вперед.

– Сэр Оливер, разве характер и место расположения травм мистера Даффа имеют отношение к вопросу о его виновности в смерти отца? Признаюсь, я этой связи не вижу.

– Да, милорд, имеют. – Рэтбоун повернулся к Эстер. – Мисс Лэттерли, случались ли у мистера Даффа за время вашего ухода за ним необычные проявления эмоционального потрясения?

Гуд поднялся.

– Милорд, мисс Лэттерли не знала мистера Даффа до этой трагедии. Она не может знать, что для него обычно, а что нет.

Судья глянул на Рэтбоуна.

– Сэр Оливер, замечание мистера Гуда справедливо.

– Милорд, я имел в виду эмоциональное поведение, не характерное для человека в его состоянии. Мисс Лэттерли ухаживала за многими тяжелоранеными. Мне думается, ей больше других известно, чего можно от них ждать.

– Согласен, – судья кивнул. – Можете отвечать, мисс Лэттерли.

– Да, милорд. У Риса случались сильнейшие кошмары, когда он пытался кричать, стучал руками, хотя они сломаны, и это причиняло ему страшную боль. Однако, очнувшись, больной категорически отказывался отвечать на вопросы об инциденте и приходил в крайнее расстройство – вплоть до проявления жестокого отношения к окружающим, в частности, к своей матери, – когда на него пробовали оказать давление.

– И какой вы из этого сделали вывод? – спросил Рэтбоун.

– Никакого. Я была озадачена. Я… Я боялась, что он, быть может, действительно убил своего отца и воспоминания об этом для него невыносимы.

– Вы до сих пор так считаете?

– Нет.

– Почему?

Эстер глубоко вздохнула. В зале никто не шевелился. Гуд хмурился и внимательно слушал ее.

– Потому что когда сегодня утром я увидела, как он упал, то сразу вспомнила кое-что, о чем узнала в армии, – ответила она. – Мысль показалась мне чудовищной, но в камере, куда его отнесли, я несколько минут оставалась с ним наедине, пока не пришел доктор. Я наскоро осмотрела его повреждения… ниже пояса. – Эстер замолчала. Ее лицо исполнилось боли.

Рэтбоун жалел, что ей приходится рассказывать это, но другого выхода не было. Она прочла это в его взгляде и не дрогнула.

– Его изнасиловали, – сказала она негромко, но очень отчетливо. – Рис стал последней жертвой насильников.

По залу пронесся вздох, а потом наступила мертвая тишина; раздался только стон Сильвестры, словно ее пронзила невыносимая боль.

– Сын с отцом ссорились из-за того, что Рис знал кое-что о происходящем. Отец отругал его за то, что он ходит к проституткам, и это ханжество взбесило Риса, но из-за матери он не решился высказаться открыто, выскочил из дома и направился в Сент-Джайлз. По случайности то же самое сделал его отец.

Вздохнув, она продолжила охрипшим голосом:

– На Уотер-лейн на него напали трое. – Гуд не стал перебивать ее, хотя еще недавно называл такие сообщения слухами. Сейчас его незаурядное лицо выражало только ужас. – Они сбили его с ног и изнасиловали, как делали это с женщинами и, вероятно, с другими молодыми людьми. Возможно, мы никогда этого не узнаем. Он кричал и сопротивлялся, и один из нападавших замер, осознав, кто перед ним… Это был Лейтон Дафф, только что изнасиловавший и избивший собственного сына, – повысила голос Эстер. – Он пытался защитить его от дальнейшего избиения, но его соучастники зашли слишком далеко, чтобы отступать. Если б они оставили его в живых, то он обвинил бы их. Это они убили Лейтона Даффа, а Риса сочли мертвым.

Эглантина Уэйд сидела в полной растерянности. Фиделис обняла Сильвестру и раскачивалась вместе с нею взад-вперед, не обращая внимания на присутствующих, с жалостью наблюдавших за ними.

– Как вы сумели все это узнать, мисс Лэттерли? – спросил Рэтбоун.

– К Рису вернулась речь, – ответила она. – Он рассказал мне всё.

– И он знает имена других нападавших?

– Да… это были Джоэл Кинэстон, директор школы, в которой он учился, и Корриден Уэйд, его лечащий врач. Отчасти по этой причине Рис даже не пытался рассказать кому-нибудь, что с ним произошло. Добавьте сюда чувство сильнейшего стыда и унижения.