Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

Смерть им. Пособники зла должны сгинуть.

Десятого декабря их вывели из Тауэра и доставили на площадь Тайберн, к месту публичной казни простолюдинов.

Как сообщили мне члены Тайного совета, преступление Калпепера «столь гнусно и тяжко», что заслуживает суровейшего приговора, несмотря на его прошение о замене повешения обезглавливанием.

Славный, обаятельный, игривый Калпепер, слуга, которого я полюбил как раз за его милое озорство! Я пригрел на груди этого змееныша, защитив от наказания. Следуя порочным наклонностям, он изнасиловал жену егеря, а потом убил одного из фермеров, пытавшихся спасти ее. То преступление заслуживало смертной казни, но тогда, ослепленный прелестной внешностью и велеречивостью развратника, я помиловал его. Теперь же я понял, как жестоко ошибся. Не раскаявшись в содеянном, он нагло продолжал предаваться греху. Вот доказательство того, как неоправданное милосердие порождает чудовищ.

Калпепер предал своего благодетеля. А предательство заслуживает самой мучительной смерти, какую только может изобрести человеческий разум.

Тем не менее я написал иное распоряжение: «Приговор привести в исполнение обычным обезглавливанием», — и послал его палачу на площадь Тайберн.

Пусть называют меня по-женски мягкосердечным. Что я мог поделать со своей добротой?

* * *

Рождество. Безрадостное и скорбное. Екатерину по-прежнему содержали под стражей в Сайон-хаусе, а я тосковал в своих покоях, читая и перечитывая ее письмо Калпеперу, и в итоге знал в нем не только каждое слово, но и каждую складку, помарку и кляксу. Зачем я так поступал, точно монах, который твердит молитвы, перебирая четки? Отчего подвергал себя этой пытке? Если я надеялся залечить сердечную рану, то чаяния мои совершенно не оправдались, скорее наоборот: постоянно бередя незаживший струп, я заставлял его кровоточить.

При дальнейшем расследовании открылись и другие измены, что повергло меня в еще большую угрюмость. Я был вынужден арестовать герцогиню, поскольку она уничтожила улики, связанные с обвинениями Дерема. Она спешно вытащила из его сундуков подарки Екатерины и сожгла уличающие его письма до того, как за ними прибыли мои уполномоченные.

На самом деле клан Говардов сговорился одурачить меня, скрыв истинную натуру Екатерины, дабы она помогла им пролезть к власти. Они знали, какой блудливой она была в юные годы, но подсунули ее королю, стремясь удовлетворить свои корыстные цели. Теперь они поплатятся за это: всех их ждал Тауэр! Говардов пытали и сочли виновными в укрывательстве государственных изменников, и посему все их имущество отошло короне, а самим им грозило пожизненное заключение. И распутному дяде Екатерины, Уильяму Говарду; и ее тетке, леди Бриджуотер; и всем ее братьям и сестрам. Некоторые из них трусливо сбежали за границу. Что до Томаса Говарда, герцога Норфолка, то он прислал мне елейное оправдательное письмо: