Безногий ас

«Не делайте так. Я потерял свои ноги, делая это, и более опытные пилоты погибали, позволяя себе такое. Если вы намерены погибнуть, предоставьте это вражеской пуле, а не плохому пилотированию. Я знаю — вы видели, как я сам делаю это. Ладно, когда вы станете командирами авиакрыльев, тоже займетесь тем же. А до того извольте соблюдать ограничения по высоте».

Высший пилотаж после боя был еще более серьезным нарушением. Он никогда не забывал картину, висевшую в ангаре Кранвелла, — «Последняя петля». На ней был изображен самолет, у которого отламывается поврежденное хвостовое оперение. Он сам никогда не делал так называемых «победных бочек» и грозил арестом любому, кто себе такое позволит, грозно добавляя:

«В следующий раз я точно тебя посажу».

Зато в делах важных Бадер был пунктуален и методичен. Не раз можно было слышать критические утверждения, что он устроил «театр одного актера». Но все великие лидеры поступают так же. Можно считать, что 90 процентов критики вызвано обычной завистью. Даже в сумерках, когда эскадрильям отменялась готовность, Бадеру было мало. Он начинал приставать к Тому Пайку, командиру эскадрильи ночных истребителей. Он просил его взять с собой в «Бофайтер» на охоту за немецкими бомбардировщиками. Он умоляюще повторял: «Я люблю смотреть, как они падают, горящие. Ночью это будет выглядеть гораздо красивее». Но Пайк не мог взять его с собой, так как в самолете не было свободного места. Между этой парой возникла несколько необычная дружба. Пайк был высоким и худым, с подвижным лицом и мягкими манерами. После того как он сбил несколько немецких самолетов, фрицы прозвали этого вежливого и скромного человека «Убийцей».

12 июля над Хазебруком 616-я эскадрилья под командованием Бадера схватилась с 15 «мессерами». Бадер обстрелял один из них и видел вспышку в кабине немецкого истребителя. Затем он пошел в лобовую на другого немца, и под огнем английских пулеметов от «мессера» в разные стороны полетели обломки. Через несколько секунд Бадер обстрелял третий Me-109, который круто пошел к земле, волоча за собой хвост черного дыма. После этого он погнался сквозь тучу за четвертым и обстрелял его сзади. Из кабины «мессера» вылетел факел оранжевого пламени, потом вспыхнул весь самолет и камнем полетел вниз. Один уничтоженный и три поврежденных! Но Бадер сделал лишь одну отметку в летной книжке, не обращая внимания на «поврежденные».

Пару дней спустя он вместе с Дандасом и Джонсоном атаковал одиночный «мессер». Бадер спикировал на него, однако немец бросился наутек. Сначала «мессер» попытался уйти на пикировании, потом начал набор высоты… Бадер последовал за ним, хотя от перегрузок у него темнело в глазах. Он выводил «Спитфайр» из пике практически вслепую. А когда серая пелена упала с глаз, то перед собой он увидел чистое небо. Никаких следов противника — «мессер» словно растворился.

Когда истребители вернулись в Тангмер, Бадер принялся расспрашивать Дандаса и Джонсона, что они видели. Дандас ответил:

«Сэр, это был блестящий выстрел».

«Какого черта? Ты о чем?» — недовольно проворчал Бадер, подозревая, что над ним смеются.

Дандас не понял:

«Как о чем? Вы были в 400 ярдах от „мессера“, когда фриц выпрыгнул».

У Бадера отпала челюсть.

«Что?! Но ведь я даже не стрелял!»

Вообще никто из них не сделал ни выстрела. Истребители вернулись с контрольными бумажными лентами на пулеметных стволах. Однако немец все-таки выпрыгнул с парашютом. Бадер никак не мог сообразить, что писать в рапорте, а потом решил: «Уничтожен 1 Me-109. От испуга. Подтверждено. Видели двое пилотов».

Группа сохранила по этому поводу гробовое молчание, хотя весь Тангмер хохотал.

Тем временем группа начала получать новые «Спитфайры Vb» вместо старых Mark II. Vb имел более высокую скорость и скороподъемность, а самое главное — в каждом крыле было смонтировано по 20-мм пушке. Это привело в восторг всех, кроме Бадера. Совершенно неожиданно он превратился в твердолобого консерватора. Бадер утверждал, что пушки — это плохое решение, потому что пилоты будут стремиться открывать огонь с большой дистанции, вместо того чтобы постараться подойти ближе. На сей раз он ошибался. Однако ничто не могло переубедить его. Он яростно обрушился на Холдена, Тэрнера, Дандаса, Джонсона, Краули-Миллинга и вообще всех, кто выступил против пулеметов. На совещании в штабе группы он в резкой форме изложил свое мнение Малану, Ли-Мэллори и даже главнокомандующему Шолто Дугласу. Впрочем, отменять приказы никто не собирался, и авиакрыло пересело на Vb.