Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

В такое стеклянное утро Баранников и Борсак шли на завод, то и дело хватаясь друг за друга, так было скользко. Они торопились. Гаек и Магурский были уже на заводе. Сегодня в полдень всех их вызывал главный инженер Гросс.

– Интересно, зачем он нас вызывает? – тихо спросил Борсак.

– Боюсь, ничего приятного, – проворчал Баранников.

– Хорошо, что мы вовремя начали этот шум с перевыполнением задания.

– Да. Гримм точно предчувствовал беду.

. – А он не знает, зачем нас вызывает Гросс?

– Он знает одно: среди руководителей завода паника в связи с какой-то бумагой, полученной из Берлина. Второй день беспрерывно идут совещания. Самое тревожное – что на завод прибыли высокие чины СС. Гримм боится, что обнаружена диверсия.

У главного входа в подземелье стояло несколько легковых автомашин. По-видимому, приехавшее из Берлина начальство находилось на заводе.

Баранников и Борсак спускались по главному тоннелю. Здесь они ничего необычного не увидели. Заключенные катили в гору вагонетки с отбросами производства. Из расходившихся в стороны штолен доносился привычный ровный рокот работающего завода.

– Удачи нам! – Шарль Борсак улыбнулся и свернул в свою штольню.

Баранников пошел дальше.

У входа в цех его поджидал Гримм. Лицо у него было бледное и невероятно усталое.

Они пошли рядом.

– Я не ошибся: обнаружена диверсия. Но, судя по всему, не наша. Какая-то очень грубая работа. – Гримм задержался возле станка, внимательно рассматривая только что сделанную деталь. – Все приехавшие чины сейчас в седьмом и девятом секторах.

На совещании у Гросса меня не будет. Зайду позже в цех…

В это время в кабинете Гросса шел напряженный разговор, в котором участвовали, кроме Гросса, два генерала: один – из главного штаба армии, другой – из СС. Это был генерал Зигмаль.

– Я еще раз обращаю ваше внимание, – возбужденно говорил Гросс, – на отличную работу второго сектора, где практическое руководство производственными операциями также осуществляется иностранными инженерами. Я ставлю вас в известность, что именно эти инженеры стали инициаторами увеличения выпуска продукции. Я горжусь, что с таким трудом разрешенный мне эксперимент предоставления этим инженерам минимально человеческих условий существования целиком себя оправдал.

– Мы, доктор Гросс, к сожалению, приехали сюда изучать не результат вашего, может быть, действительно прекрасного эксперимента, – иронически проговорил генерал Зигмаль. – Мы приехали сюда, чтобы остановить на вашем заводе опасную деятельность саботажников. И в этом вы должны быть заинтересованы, по крайней мере, не в меньшей степени, чем рейхсминистр Гиммлер, который послал нас сюда.

– Я заинтересован в этом больше Гиммлера! – вос кликнул Гросс. – Завод – это вся моя жизнь, а рейхсминистр обременен еще миллионом не меньших дел.

– Тогда разрешите нам сделать на заводе то, что мы считаем нужным, – раздраженно произнес Генерал Зигмаль.

– Не знаю, не знаю, – стушевался Гросс. – Мне показалось, что вы предлагаете нечто похожее на спектакль, который еще неизвестно, будет ли иметь успех.

– Это будет не спектакль, доктор Гросс, – отчеканивая слова, сказал генерал Зигмаль. – Это будет решительный и поучительный удар по распоясавшимся у вас на заводе врагам Германии. Фронт, армия, – генерал Зигмаль показал на своего штабного коллегу, – учат нас решительности.

Штабной генерал сказал:

– Я знаю этот славянский сброд. Страх для них – прекраснейшее воспитательное средство.

– Ну, расстреляйте десять человек, пятьдесят! Сто, наконец! – горячился Гросс. Но зачем этот, повторяю, спектакль, который может лишить моральных сил весь коллектив работающих на заводе людей?

– Вы, доктор Гросс, большой ум в области техники, – снисходительно сказал генерал Зигмаль, – а мы умеем делать нечто иное. В данном случае вы просто не понимаете, какое воздействие будет иметь наша акция.

– Насколько я понял из привезенного вами документа, – все еще не сдавался Гросс, речь идет о том, что в двух снарядах на опытном полигоне был обнаружен грубый брак. Но мы-то выпустили тысячи снарядов.

– Не брак, а настоящее вредительство! – крикнул Зигмаль.

– Хорошо – вредительство, – согласился Гросс. – Так это дело рук пяти, максимум десяти мерзавцев. Расстреляйте их, и это будет актом справедливости. Но дело-то в том, что подавляющее большинство работающих на заводе людей и не помышляют о саботаже. Зачем же их наталкивать на эту мысль?

Генерал Зигмаль улыбнулся:

– Доктор Гросс, извините меня, но вы очень наивный в политике человек! – Генерал неожиданно крикнул: – Каждый из них в потенции саботажник и враг Германии!

Каждый! Каждый! – Лицо его побагровело.