Безупречный злодей для госпожи попаданки (СИ)

- Вы женаты, господин Фраштивц. Обращайтесь к своей благоверной с такими просьбами, — цежу я зло, упорно пятясь.

- Моя жена холодная рыбина, не вызывающая у меня никакого желания. В отличие от тебя, малышка Фрея. Изящная статуэточка, рождающая трепет в моей душе, — толстые губы мужчины раздвигаются в сладкой улыбке.

Я кривлюсь, чувствуя позыв тошноты от его слов и взгляда.

- Нет. Мой ответ «нет», господин Фраштивц. Мне не интересно ваше предложение, — отрезаю  и начинаю отступать быстрее.

До двери остается метра четыре, а там я просто выскочу из лавки – на улице мерзавец не посмеет меня преследовать.

- Да мне плевать, согласна ты или нет! – вдруг рявкает жирдяй и стремительным броском кидается на меня.

Я не успеваю отскочить, как он обхватывает меня за талию и дергает к себе.

- Нет! – ору я, что есть мочи, в надежде, что кто-то услышит мой крик и придет на помощь.

- Зря стараешься, в это время в вашу лавку никто не заходит, — злорадно смеется мерзавец и пытается зажать мне рот потной ладонью. От вони, издаваемой его телом, я начинаю задыхаться.

Я уворачиваюсь и начинаю вопить:

– Спасите! Убивают! Воры! Пожар! – собираю во рту слюну и плюю в склонившуюся ко мне рожу.

От моего визга и плевка толстяк на секунду ослабляет хватку и мне удается вырваться. Правда, не надолго.

- Ах ты маленькая шлюшка! – ревет Фраштивц. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!

Грузное тело делает очередное стремительное движение в мою сторону. Я снова с визгом отскакиваю и врезаюсь ногами в маленький диванчик, разместившийся возле двери.

- А-а-а! – ору, заваливаясь на него спиной. Лежу, распластавшись как лягушка, оглушенная падением. Таращу глаза на склоняющегося надо мной толстяка.

- Ну вот, ты уже лежишь на спинке, моя непослушная девочка. Осталось только как следует раздвинуть ножки, — он довольно ухмыляется.

Стоит, уперевшись руками в мощные колени и рассматривает мое перепуганное лицо и бурно вздымающуюся грудь. Как животное начинает шумно тянуть воздух, шевеля ноздрями, и противно хихикает:

– Мне нравится твой испуг, малышка. Он так вкусно пахнет.

Наклоняется еще ниже, и тут я поднимаю книгу, которую упорно прижимаю к груди, и с размаху опускаю на лысую, шишкастую макушку.- Чтоб ты сдох! - кричу в отчаянии.

«Хрусть» - раздается противный звук.

Книга выпадает из моих ослабевших рук, а толстяк, закатив глаза, валится вперед, прямо на меня. Придавливает своей огромной тушей к дивану, пару раз дергается и обмякает.

Он весит, наверное, пару центнеров. Под его массой я не могу шевельнуться, не получается даже сделать вдох. Я отчаянно тяну в себя воздух, хриплю и дергаюсь, стараясь оттолкнуть тяжелое тело. Перед глазами плывет...

Еще несколько слабых попыток спихнуть с себя огромное тело, воздух в легких заканчивается и я начинаю уплывать в темноту.

«Как глупо умереть, погребенной под зловонной тушей насильника!» - мелькает мысль, и вдруг мне становится легко-легко.

«Уже умерла?» - задаю сама себе вопрос и тут понимаю, что кто-то убрал придавившее меня невыносимо тяжелое тело.

Я начинаю судорожно, со стонами и всхлипами тянуть в себя воздух, благословляя неизвестного спасителя.

- Как вы, госпожа? Вы не пострадали? – слышу над собой мужской голос. – В доме есть кто-то, кто может помочь, или лучше вызвать целителя?

Не веря своим ушам, я поворачиваю голову и расширившимися глазами смотрю на склонившееся надо мной лицо Али. В ужасе гляжу в ледяные глаза, внимательно меня изучающие.

- О нет! – вырывается из моего рта жалобный шепот. - Нет, пожалуйста!В висок бьет длинной огненной иглой и благословенная темнота забирает меня в свои объятия.

Глава 42

Я качаюсь на волнах, ласковых и теплых. Лицо греют лучи солнышка, лаская мои щеки и щекоча нос. Где-то рядом слышен шепот то ли ветра, то ли моря. Или это низкий мужской голос что-то тихонько напевает мне на ушко - я никак не пойму.

Наверное, я в отпуске, где-то на Черном море. Не помню, правда, как я туда попала. Но в последнее время со мной происходит столько странностей, что я уже ничему не удивляюсь.

Еще некоторое время лежу наслаждаясь. Затем с трудом, неохотно открываю глаза и оглядываюсь.

Я на диване в торговом зале лавки Тати. Никакого солнца, моря и волн нет. И мужского голоса, тихого как пение ветра и ласкового, как шепот воды, тоже нет. Все пригрезилось.

Только из комнатки, вход в которую спрятался позади прилавка, доносится звяканье посуды и умопомрачительный аромат кофе. Кто-то, осторожно помешивая, варит его в джезве – эти звуки и запах я ни с чем не перепутаю.

Я лежу, втягивая ноздрями волшебный аромат и вдруг меня словно молотом бьет по макушке – Фраштивц! Толстяк, решивший меня изнасиловать на этом самом диване. Потерявший сознание от удара книгой и чуть насмерть не придавивший меня своей тушей.

А потом появился работорговец и спас меня… Какое счастье, что он меня не узнал.

Я сажусь, придерживаясь за спинку дивана. Пережидаю появившееся головокружение и оглядываюсь.