Безвременье

Какое время ни возьми —всегда кончается эпоха.И оттого живётся плохо,и много суетной возни.А если нам от звеньев техвремён немного отдалиться,то выясняется, что длитсяцепь одинаковых потех.Она одна – от время оно.Одна за все, одна на всех.Всегда предчувствие конца,как предначертанность начала,земных пророков удручалолукавой колкостью венца.

Апоэтичное

Туманы, выси, лютики в стихахлелеют плоть, как фиговы листочки.На вывихах из «ха» выходят «ах»и волосками прорастают строчки.Коль чувствам праведным предписано звенеть

в укор цинизму шуток безвременных,щелчок строки не должен гнать как плетьрабов возвышенноколенопреклоненных,ползущих по Москве ли, по Перу,по сорок лет петляя по пустыне.Поэзия подобна комарубез имени, родившемуся в тинечумных веков, проказистых болот,ландшафтов лунных, марсианской топи,запястьям острострелых позолоти устрицам в малиновом сиропе,скрипящим там, где скука вялит бровьдевицы, отслужившей слизь созданья.Поэзия – комарная любовьк венозной коже, первое касаньес искусом истины, скребущей словно зудземных страстей под листьями распутиц.И запах прений, как священный суд,в распахнутые окна льется с улиц.

Смысл жизни

Итак, земля опятьтревожит наше зренье.Переполох людскойШекспиру помешалсонет закончить в срок.Так может этот шарс их мировой войнойстереть?!Ан Моцарт ловит ноту…

11 сентября

Поэтический штамм.Близнецов и взорвали за то,чтобы рифмой стекляннойжелезобетонное небоне дробили в стрекозьем,квадратно-экранном зрачке.Близнецов и взорвали за то,что, не ведая срама,нам мортали сальтои сортами мальтийских крестов

переплавили в радугукаплей бензина полужью,по забвенью землии сведению к точке небес.Близнецов и взорвали за то,что из колбы исчезпоэтический штамм,обнуляющий мысль до начала.Близнецов и взорвали за то,что земля означалапуть единственный свойпо никем неведомой оси.Слово – Слову в лицо!Близнецов и взорвали за это.

Сумрачная зона

Изобретая область тьмы,вы открываете для светато, что, наверное, должныскрывать по логике сюжета.

Литература

Литература с бахромойторшера или абажура,у строгой дамы, за стеной…Литература.Я к ней на сахар и на чайкрадусь и, словно невзначай,касаюсь кончиком сандалиузорной кованной педалимашинки «Зингер» под столом.Я вижу, как она угломшпионски скошенного глаза,очки возвысив надо лбом…Все остальное прячет вазас конфетами и толстый том.Я точно знаю – это сказки!И вот уже с набитым ртомлипучих шеек, хрустных мишекя в мире бабушкиных книжекпропал, не ведая о том…

1001 ночь