Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)

История этого действительно рокового закона тесно связана с историей рода Романовых в последней четверти XVII — начале XVIII века. Как известно, Петр Великий был женат дважды. Первый раз — на Евдокии Федоровне Лопухиной, которая родила ему трех сыновей, из которых выжил царевич Алексей Петрович — тот самый царевич Алексей, который погиб впоследствии при невыясненных до конца обстоятельствах в застенках Петропавловской крепости летом 1718 года после вынесения ему смертного приговора по обвинению в заговоре против отца. С тех пор во всех официальных документах стало упоминаться имя другого наследника — Петра Петровича, сына Петра от второй жены — Екатерины Алексеевны.

Не прошло и года, как имя и этого наследника исчезло из манифестов — 25 апреля 1719 года, проболев совсем недолго, четырехлетний мальчик — отрада и надежда стареющих царственных родителей, умер. Как сообщают источники, на похоронах Петра Петровича произошла весьма символическая и кощунственная сцена: псковский ландрат Степан Лопухин что-то сказал своим соседям, стоящим рядом с ним в церкви на заупокойной молитве, и засмеялся. Подьячий Кудряшов так объяснил окружающим причину странного смеха Лопухина: «Еще его, Степана, свеча не угасла, будет ему, Лопухину, впредь время». В Тайной канцелярии, куда тотчас была отправлена веселая компания, Кудряшов признался: «Говорил он, что свеча его, Лопухина, не угасла потому, что остался великий князь, чая (полагая. — Е. А.), что Степану Лопухину впредь будет добро».

Дело заключалось в том, что Лопухины — родственники заточенной в монастырской темнице старицы Елены — опальной царицы Евдокии Федоровны — после смерти Петра Петровича явно воспрянули духом и даже могли себе позволить публичные шутки. Оснований для оптимизма у них было достаточно: со смертью Петра Петровича у Петра Великого не осталось больше сыновей-наследников, и престол должен был отойти к единственному отпрыску мужского пола великому князю Петру Алексеевичу — сыну царевича Алексея и почти ровеснику умершего Петра Петровича.

Нельзя сказать, что этому мальчику, родившемуся 12 октября 1715 года, повезло с первых дней его недолгой жизни. Брак его родителей — царевича Алексея и Софии-Шарлотты кронпринцессы Вольфенбюттельской — был результатом политических интриг российского, саксонского и австрийского дворов. При этом, разумеется, мало кто интересовался взаимоотношениями молодых, которые сразу же не наладились. Впрочем, супружество их длилось недолго. В 1714 году Шарлотта родила дочь Наталью, а почти сразу же после рождения второго ребенка — Петра — она умерла. После гибели в 1718 году отца дети остались сиротами. Их дед, Петр Великий, фактически не обращал на внуков никакого внимания, предоставив их попечению случайных людей и слуг. Но несмотря на неблагоприятные условия — как это часто бывает в жизни — дети росли здоровыми, и после смерти официального наследника престола великий князь, отпрыск клана ненавистных Петру Лопухиных, совершенно неожиданно для всех стал первым претендентом на корону российской империи. На его стороне была традиция передачи власти в России по прямой нисходящей мужской линии от деда к сыну и внуку. Традиция выступила тем непреложным законом, которому следовали люди, видя в этом основу стабильности и порядка.

Но великий реформатор России строил свою жизнь и жизнь своих подданных как раз вопреки традициям — шла ли речь о женитьбе на простолюдинке Екатерине — Марте Скавронской, или об изменении основ политики, культуры, экономики и быта. Поэтому 5 февраля 1722 года он принял уникальный в российской истории закон — «Устав о наследии престола». Смысл его состоял в том, что за самодержцем закреплялось право назначать себе наследником того, кого ему заблагорассудится, не считаясь при этом ни с традициями, ни с мнениями людей. В «Уставе» говорилось: «…за благо разсудили Мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле Правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство и определенному, видя какое непотребство, паки отменить, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как выше писано, имея узду на себе». Чуть выше приводился исторический пример: великий князь Иван III вначале назначил наследником престола внука Дмитрия, но затем передумал и передал престол своему сыну Василию, «усматривая, — отмечалось в «Уставе», — достойного наследника, который бы собранное и утвержденное наше Отечество, паки в расточение не упустил».