Безымянная

– В 1336 году король Людвиг Баварский приговорил к смертной казни дворянина Дица фон Шаунбурга и четырех его единомышленников за то, что они восстали против его величества и тем самым «нарушили спокойствие страны». Смутьянам должны были отрубить головы. Перед казнью, согласно традиции, Людвиг Баварский спросил у Дица фон Шаунбурга, каково будет его последнее желание. Диц попросил короля помиловать своих приговоренных друзей в случае, если он, обезглавленный, сумеет пробежать мимо них. При этом приговоренные должны были стоять в ряду на расстоянии восьми шагов друг от друга. Помилованию же подлежали лишь те, мимо кого он, лишившись головы, смог бы пробежать.

Монарх расхохотался, выслушав этот бред, и пообещал исполнить желание обреченного. Диц расставил своих друзей вряд, тщательно отмерив шагами оговоренное расстояние между ними и опустился на колени перед плахой. Свистнул меч палача. Белокурая голова фон Шаунбурга скатилась с плеч, а тело… вскочило на ноги и на глазах у обезумевших от ужаса короля и придворных, орошая землю потоками хлещущей из обрубка шеи крови, стремительно промчалось мимо приговоренных. Миновав последнего из них, то есть сделав более тридцати двух шагов, оно остановилось и рухнуло на землю. Король сдержал слово и помиловал мятежников.

Пока Никита читал, официант принес остальные заказы.

– Больше похоже на байку, – воскликнула Алекс, листая ссылки о Дице фон Шаунбурге. – Хотя в Интернете действительно много пишут об этой истории как о реально случившейся.

– В мире много чего необъяснимого происходит, – заметила я, с удовольствием сделав еще один глоток кофе.

– Но в большинстве случаев с предчувствиями всё же можно найти объяснение, – сказала Белка, принимаясь за омлет с брокколи. – Я не отрицаю того, что случаются невероятные истории, которые можно назвать чудесами, но они происходят крайне редко. Недавно как раз на эту тему прочитала у Агаты Кристи в сборнике рассказов «Пес смерти» очень интересное высказывание.

– Какое?

– Там герой рассказывает о том, как однажды в Месопотамии у него возникло предчувствие опасности, как только он вошел в свою палатку. Тогда он обошел лагерь, принял меры предосторожности против нападения врагов и в итоге решил ночевать на улице, закутавшись в одеяло. А на следующее утро, когда герой вошел в палатку, он обнаружил нож, воткнутый в его койку. Это было дело рук одного из служивших у них арабов. Вот вы думаете, это предчувствие его спасло?

– Еще как! – кивнула Настя.

– Конечно, предчувствие, – согласилась с ней Алекс.

– А вот его собеседник предположил, что это сработало его подсознание. Враждебно настроенный араб, притворявшийся паинькой, мог выдать себя мимолетным взглядом или выражением лица. Сознание этого не отметило или не запомнило, но подсознание зафиксировало этот момент. Поэтому герой рассказа мог подсознательно чувствовать, что этот араб питал к нему ненависть, и в палатке ему будет небезопасно.

– Я думаю, что бывают разные случаи. Иногда нам подсказывает подсознание, а иногда – предчувствия, – с жаром воскликнула Алекс.

– В словах Эмилии о том, что она обречена, не было никакой мистики, – сказала я. – Вот если бы с ней произошел несчастный случай, как в книге Кинга, – это было бы предчувствием, а когда она сказала эти слова, думая о суициде – это другое.

– Но я еще недорассказала! Мистика в этой истории связана не с ее словами, а с тем, что стало происходить в офисе потом. Появился не только запах каши с корицей. Наших сотрудников начала преследовать песня Шуры «Ты не верь слезам, всё вернется», которую напевала Эмилия. То по радио зазвучит, то у клиента на звонке телефона, то под окном в подъехавшем такси. Как будто Эмилия давала о себе знать с того света. Весь офис был в шоке.

– А кому достался ее крупный контракт? – поинтересовался Тимур. – Степану?

– Да. А что?

– Ему было на руку исчезновение Эмилии. Вспомни! Это же он начал настраивать коллектив против нее, когда она была на больничном.

– Ну не знаю. Так-то он неплохой вроде, только руки после туалета никогда не мыл.

– И ее фотку до смены пола наверняка он слил в мужской чат. Степан же понимал, что ей после такого не будет жизни в коллективе. Наверняка он думал, что она уволится, но не рассчитал.

– А я не удивлюсь, если он эти фотки с бородой в фотошопе сделал, – воскликнула Алекс.

– Ну теоретически такое возможно, но они были такие реальные! – возразила Настя. – Хотя в наше время каких только возможностей нет со всеми этими приложениями.

– Ну и не было бы, наверное, такой реакции у Эмилии, если бы история со сменой пола была выдумкой, – заметила я. – Вот ты, Алекс, если бы узнала, что у вас в редакции кто-то распространяет твои фотки в виде бородатого мужика, пошла бы топиться?

– Ха! Да я бы сначала поржала над этими придурками, а потом бы бошки им поотрывала, чтобы им не повадно было очернять мое честное имя.

– Вот! О чем я и говорю. Там было что-то другое. Может, ее самоубийство вообще не было связано с работой.