Безымянная

Нас окружал отзвук целого хора голосов, которые пели не в унисон. Такого я еще не слышала: будто острые лезвия врезались глубоко в кости.

На старом рифе, изношенном временем, переплетались скалы разных цветов, словно лоскутное одеяло из ржаных полей к северу от Сероса.

Уэст добрался до верхушки рифа и вытянул руку, чтобы нежно дотронуться до старого коралла. Каждый хребет в этом рифе уже был разработан, но тут с бешеной скоростью возникали новые камни, сияющие белым цветом в разломах. Рыбы плавали вокруг заостренных хребтов, на которых были разбросаны морские веера, пузырчатые кораллы и фиолетовые актинии всевозможных форм и цветов.

Где-то на этом мелководье Изольда и отыскала полуночник.

Подушечки пальцев Уэста скользнули по моей руке, когда я проплыла мимо него к верхушке хребта. По цвету морского дна стало понятно, что известняк был в коренной породе. Рифы будут кишеть залежами кальцита, флюорита и оникса, далекое пение которых уже доносилось до меня из-под поверхности скал.

Я поставила руки на выступ и закрыла глаза – с губ сорвались пузырьки воздуха. Брови нахмурились, и я прислушалась к каждому звуку, пока не услышала пение, отличающееся от всех. Какой-то агат? Может, тигровый глаз? Непонятно.

Я открыла глаза и переплыла через хребет, пытаясь отыскать его. Звук усиливался, но о его присутствии мне больше подсказывало чувство в груди. И когда я подплыла настолько близко, что почувствовала, будто он вонзился в меня, остановилась и прикоснулась к выпуклому куску надломленного базальта, выступающего из-под ветвистого коралла.

Из пояса я вытащила ленту из розового шелка и привязала ее к щупальцу коралла так, чтобы течение подхватило ее концы. Кой спустился ко мне и принялся за работу. Он рассмотрел место и выбрал зубило и стамеску. Когда Кой достал молоток, я оттолкнулась и двинулась дальше по рифу.

За мной последовала тень Уэста. Вдруг я нашла подозрительные залежи камней, отчего замерла и направилась к краю рифа, чтобы завязать еще одну ленту. Наблюдая за мной, Уэст достал зубило, и как только я развернулась, чтобы уплыть, он поймал меня за руку и притянул к себе сквозь течение.

Концы шелковой ленты ласкали мне ноги, Уэст поднял на меня взгляд и крепче сжал пальцы на моей руке. Он прикоснулся ко мне впервые с того момента, как я заключила сделку с Голландией, и явно чего-то ждал. Но я понятия не имела чего. Уэста снесло течением, он потерялся без якоря поддержки команды и корабля. Я осознавала вину причастности к этому, отчего воздух больно сжигал легкие.

Я переплела наши пальцы и сжала его ладонь. Его губы смягчились, и Уэст отпустил меня, отчего меня течением отнесло за выступ, в сторону от него. И вдруг он скрылся за рифом.

Волна понесла меня над кораллами, я опустила взгляд, наблюдая, как подо мной проносится риф, и вдруг услышала пение самоцвета. Потом еще одно. Потом другое. Наконец я взглянула на конец рифа, где начали работать Кой и Уэст, но он пропал в тусклой синеве моря. Мама говорила, что это цвет спящего моря, потому что так вода выглядит только перед рассветом.

Лабиринт из рифов хранил в себе все что только можно: от черных алмазов до редчайших сапфиров, и большинство историй, которые мама рассказывала мне о погружениях в Безымянном море, родились именно в этих водах.

Мама знала эти места.

От этой мысли внутри меня что-то упало, когда я привязала следующую шелковую ленту и оттолкнулась, отдавшись во власть течения. Она ни единой душе не рассказала, где нашла полуночник. Какие же еще секреты она хранила?

Двадцать восемь

– Фейбл.

Я продолжала плыть в морской бездне, окруженная ярко-голубой водой. Подо мной тянулся риф, а на поверхности воды танцевали лучи солнца.

– Фейбл, – мягко проговорил грубый голос Уэста.

Его тело прижалось ко мне, а пыльцы переплелись с моими. Он прижал мои костяшки к губам, отчего острое жжение пронзило мозоли на моих ладонях.

– Пора просыпаться.

Я приоткрыла глаза: через планки закрытых ставень лился тусклый свет в каюту рулевого. Я перевернулась под одеялом, чтобы лечь лицом к Уэсту, и, засунув руки под него, положила голову Уэсту на плечо. Руки все еще немели, несмотря на несколько часов сна в теплой каюте.

Комнату заполнял запах Уэста, который я с облегчением глубоко втянула в себя. Уэст оттаял, стал больше похожим на себя, каким не был с тех пор, как мы встретились в «Доме Азимут». Не знаю, что поспособствовало этому: возвращение в море или долгие часы, проведенные в тишине под водой. Да это и неважно.

– Скоро рассвет, – сказал он, убирая с моего лица волосы.

Первый день погружений выдался сложным: течения постоянно меняли направление, отчего замедлили наше продвижение по рифу. И хотя мы находили самоцвет за самоцветом, ни один из них ни на каплю не походил на полуночник. Но хуже всего то, что у нас совсем не было времени их достать из рифа, поэтому камни так и остались погребенными в подводных скалах.

Я придвинулась ближе к нему, не желая сдаваться восходящему солнцу. Взяла его руку и поднесла ее лучу света. Пальцы Уэста были порезаны и стерты до крови от кораллов.