Натягиваю руками верёвки, чертовски желая просто схватить её и прижать её киску к моему рту. Но я подавляю эту жажду. Сегодня шоу Холланд, и она единственная чёртова звезда.
Наконец она располагается надо мной, опуская свой нежный холмик к моим губам. Изголодавшись, я жадно поглощаю её. В такой позиции я глубоко проникаю в её вход и полностью всасываю в рот клитор, окружая каждый её дюйм. Даже когда Холланд кончает на мой язык, и звуки её восторга эхом отражаются в комнате, я продолжаю лизать, желая большего.
Снова из-за связанных рук я остаюсь опустошённым, не в состоянии удержать Холланд около себя. Она ускользает, и я недовольно стону. Я, чёрт подери, не закончил.
Её соки на моём лице, горячие и липкие. Провожу языком по губам, смакуя, и гадаю, что ещё она для меня приберегла.
Холланд трётся губами о мою шею, и я резко вздрагиваю. Она прокладывает вниз дорожку поцелуев, кончиком языка дразня мой сосок. Он твердеет для неё так же легко, как мой член, и Холланд кусает его. Я втягиваю воздух, тщательно сдерживая себя, чтобы не кончить до того, как окажусь в ней.
Я люблю слушать звуки каждого её поцелуя. Её вдохи. Выдохи. То, как она мурлычет от удовольствия. Каждое движение её губ и усиливающиеся покусывания. Как бы мне хотелось прикоснуться к ней. Почувствовать своими пальцами, насколько она влажная. Если бы я мог, то погрузил бы в неё три прямо сейчас.
Продолжая целовать моё тело, Холланд медленно взбирается на меня. В мучительном ритме она скользит своей киской вверх и вниз по моей длине, но не впускает в себя. Я начинаю толкаться бёдрами вверх в поисках входа. Я сейчас как никогда близок к мольбе. Я так отчаянно её хочу. Нуждаюсь в ней. Мне хочется вырваться из этих верёвок и схватить её. Наказать за то, что дразнит меня.
— Дженсен, — она стонет моё имя, крепко хватая мой член и направляя в себя. Я задыхаюсь в удовлетворении. Все её пытки стоили этого. Каждая секунда жестоко затянувшегося ожидания. Ритм Холланд быстрый, почти бешеный, будто она измучила себя так же сильно, как и меня. Её центр сокращается, сжимая меня, и я кончаю в неё сильнее, чем когда-либо.
Холланд падает на мою грудь, тяжело и быстро дыша. Она стягивает повязку с моего лица и встречается со мной глазами.
— Вот на что это может быть похоже, — задыхаясь, говорит она. — Каждый раз может быть таким. Тебе не нужны глаза, чтобы познать что-то прекрасное.
Глава 34
Расслабленное, удовлетворенное выражение лица Дженсена меняется с невероятной скоростью, становясь сначала смущённым и шокированным, потом взволнованным, и, наконец, искажается в ярости.
— Развяжи меня, — требует он.
— Я не могу представить, через что ты проходишь, но...
— Развяжи меня, Холланд. СЕЙЧАС.
Я скатываюсь с него, ярость исходит от него с такой силой, что я чувствую, как вибрируют его мышцы. Дженсен никогда по-настоящему не пугал меня, возможно, потому что раньше я была слишком беззаботной, чтобы быть напуганной, но сейчас я боюсь.
Боюсь, что зашла слишком далеко. Боюсь, что перешагнула грань дозволенного, будучи его половой партнёршей. Боюсь, что позволила себе заботиться о нём слишком сильно. Боюсь, что всё это было напрасно.
Я колеблюсь слишком долго, приводя Дженсена в ещё большую ярость. Каждый мускул, каждая напряжённая жила на его руках, плечах и в области затылка вздувается и выпирает, увеличиваясь от каждого его движения, когда он дёргает верёвки. Изголовье кровати скрипит, сопротивляясь, и дерево сдаётся под давлением. Один столбик кровати ломается пополам, как ветка. Я вздрагиваю, когда звук громко рикошетит от стен.
Дженсен использует свободную руку и без промедления освобождает вторую. Он наклоняется вперёд, его глаза превращаются в узкие щёлки, после усилий с верёвками. Я, прибывая всё ещё в шоке, стою, как замороженная, у кровати. Мои ноги как желе, а колени грозятся сдаться.
Освободившись, Дженсен не говорит ни слова, но ему и не нужно. Его гнев настолько силён, что воздух вокруг нас становится плотным. Он подхватывает с пола моё платье и швыряет его в мою сторону. Оно бьётся прямо о мою грудь и падает на пол. Мои движения замедленные, я до сих пор в шоке — от него, от себя и от моих действий, которые привели к его ответной реакции. От всего этого.
Впиваюсь взглядом Дженсену в спину, наблюдая, как он быстро засовывает ноги в джинсы. Звук застёгивающейся молнии громко раздаётся в раскалённой тишине, выдергивая меня из ступора. Я кое-как одеваюсь, не желая быть раздетой, когда он, наконец, скажет то, что так явно вертится на кончике его языка.
Мой желудок болезненно сжимается, когда наши глаза встречаются. Не потому, что его глаза наполнены гневом, я готова к этому, а потому что то, как он смотрит на меня, намного хуже.
Жесткая натура Дженсена Пэйна ломается.
А ещё хуже то, что я только хотела помочь ему снова стать одним целым. Я ломаюсь вместе с ним.
— Это не должно ничего менять, — говорю я, едва громче шёпота.
Он сужает глаза, фокусируясь на мне, и я знаю, то, что сейчас произойдет, будет болезненно.
— Это меняет всё.
— Только если ты позволишь.