Библия и наука

Сейчас среди ученых имеется достаточно обоснованное мнение, что Земля – единственная планета во Вселенной, на которой существует разумная жизнь. Но если цель и смысл творения – наша небольшая планета и живущее на ней человечество, почему же тогда Вселенная так огромна? На этот вопрос отвечают новые исследования. Оказывается, Вселенная просто не могла бы быть иной.

Например, плотность массы Вселенной обуславливает эффективность ядерного взаимодействия в космосе. Если плотность массы была бы слишком велика, то в первые несколько минут существования Вселенной было бы произведено слишком много дейтерия (тяжелый изотоп водорода с одним протоном и одним нейтроном в ядре). Этот излишний дейтерий стал бы причиной слишком быстрого сгорания всех звезд. И, как следствие этого, ни одна из них не могла бы поддерживать планету и жизнь на ней. И наоборот, если бы плотность массы была слишком мала, в первые мгновения сотворения было бы произведено слишком мало дейтерия и гелия, и поэтому тяжелые элементы, необходимые для жизни, никогда бы не сформировались в звездах. Это значит, что приблизительно сто миллиардов триллионов звезд, наблюдаемых астрономами во Вселенной, – именно то количество (не более и не менее), которое необходимо для существования жизни во Вселенной. Очевидно, что Бог, заботясь о живых существах, сотворил сто миллиардов триллионов звезд и распределил их повсюду во Вселенной таким образом, чтобы в данный период в истории космоса люди могли существовать в специально предназначенном для их жизни месте.

С. Головин

Всемирный потоп. Миф, легенда или реальность?

«Но если в сказанном доселе кажется тебе что-либо правдоподобным, то обратись с изумлением к Божией премудрости, которая так сие устроила. Ибо изумление перед великими предметами не уменьшается, когда открыт способ, каким произошло что-нибудь необычайное. А если и не открыт, то простота веры да будет крепче доказательств от ума».

Свт. Василий Великий «Беседы на Шестоднев»

Совместимы ли научные и религиозные представления? (Предисловие)

Совместимы ли научные и религиозные представления? На протяжении почти всей истории науки этот вопрос мог вызвать лишь улыбку. Какова же еще может быть задача науки, как не изучение мироздания с целью выявления существующих закономерностей? А раз уж мы беремся изучать законы природы, то мы, само собой разумеется, заранее предполагаем их, этих законов, существование. Весь научный опыт подтверждает правильность этого предположения, свидетельствуя о красоте, разумности и гармонии, царящих в природе. Поэтому суждение о мудром Законодателе представляется куда более правдоподобным, чем рассуждения о случайном возникновении всего природного великолепия. Говоря другими словами, если существуют законы природы и эти законы разумны (а в этом нас убеждает весь научный опыт), то неизбежно существует Законодатель, и этот Законодатель также разумен. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество от создания мира через рассматривание творений видимы

(Рим. 1,20).

Ученый-атеист похож на незадачливого рыболова, который, с одной стороны, будучи абсолютно уверен, что в пруду рыбы нет, непонятно зачем забрасывает туда удочку, а с другой стороны, несмотря на постоянный улов, продолжает утверждать, что рыбы не бывает.

Благоговейное прикосновение к тайнам бытия, постижение высшего замысла Творца всегда были истинной целью и наибольшим наслаждением для ученого. Служению этой цели полностью посвящали себя такие ученые, как Ньютон, Кеплер, Планк, Коперник, Ломоносов, Паскаль, Джоуль, Пастер, Бойль, Мендель, Кювье, Галилей и многие другие. Атеист так же редок в этом списке, как лишенный слуха человек в числе известных музыкантов. Многовековой опыт показал, что всякий раз, когда результаты исследований естествоиспытателей приходили в противоречие с библейскими представлениями, те, кто спешил объявить Библию мифом либо искать в ней лишь аллегорический смысл, со временем оказывались посрамленными. Истинной причиной противоречия всегда оказывалась неточность либо неполнота научных знаний, а созданные тысячи лет назад тексты опять поражали достоверностью и поэтичностью описания физической картины мира.