Библия языка телодвижений

На это можно здраво возразить: многие европейские мужчины перенимают у американцев привычку класть лодыжку на колено, в то время как американские мужчины, особенно в больших городах, могут иногда сидеть, перекинув одну ногу через другую. Это верно, и все-таки данное возражение лишь подчеркивает чувствительность людей, реагирующих так или иначе на поведение окружающих. Разница состоит в распространенности явления. Большинство европейских мужчин предпочитает одну позу, большинство американских — другую. Отличия невелики, тем не менее, именно из-за них европейские мужчины кажутся приехавшему в Европу американцу несколько женственными.

В дополнение к различиям, которые воспринимаются неосознанно, есть и такие, которые усваиваются на сознательном уровне. Замечательными примерами тут могут служить пособия по этикету, особенно викторианские: в этих книгах содержатся подробные инструкции, позволявшие молодым людям не сесть в лужу во время званого обеда, где нужно было показать себя с лучшей стороны и продемонстрировать хорошие манеры. Этикет безапелляционно требовал подавлять любые проявления такого Врожденного Действия, как плач. Запрещалось проявлять бурные эмоции. Требовалось скрывать чувства и жестко контролировать свое поведение.

Когда викторианская леди, услышав о чужой трагедии, отвечала несколькими сдержанными всхлипами, она трансформировала врожденное желание рыдать и кричать, либо неосознанно подражая «достойным людям», либо сознательно придерживаясь викторианского кодекса поведения. Можно предположить, что в большинстве случаев срабатывали оба механизма, и итоговое действие становилось сочетанием врожденного, заимствованного и усвоенного.

Вернувшись к способам, какими люди скрещивают ноги, мы обнаружим ту же ситуацию. Викторианской девочке прямо говорили о том, что «леди никогда не кладет ногу на ногу». В начале XX века правила были слегка упрощены, но лишь для «неформальной обстановки», и девушкам по-прежнему рекомендовали всячески избегать скрещивания ног. Если без этого нельзя было обойтись, от девушек требовали скрещивать ноги как можно более незаметно, например, скрещивать не колени, а лодыжки.

Сегодня подобные требования могут показаться несообразными, поскольку недавняя революция в социальном поведении сделала их практически древней историей. Если на лондонской сцене можно увидеть голую девушку, лобковые волосы которой расчесывает голый юноша, разве не означает это, что степень, в какой девушки должны скрещивать ноги, заботит ныне разве что древних старушек? Любой серьезный исследователь, наблюдающий за людьми, сразу скажет, что это не так. Мы до сих пор не избавились от чопорных правил, до тонкостей регламентирующих наше поведение, более того, этих правил придерживаются даже самые раскованные индивиды. Все зависит от контекста. Если взять актрису, которая на сцене позволяет холить свои лобковые волосы, одеть ее и отправить на ток-шоу, окажется, что она скрещивает ноги сообразно тем же правилам хорошего тона. Представьте ее королеве на благотворительном вечере — и вы увидите, как все та же актриса в мгновение ока обретет изысканные манеры и присядет в средневековом реверансе.

Пусть все вокруг кричат о всеобщей культурной революции — обманываться не стоит. Прежний образ действий редко исчезает насовсем, он всего лишь перестает активно проявляться в определенном контексте. Все меньше людей ведут себя так, как раньше, но в каком-то виде прежний образ действий, как правило, сохраняется.

Отдельные элементы поведения весьма привязчивы: мы до сих пор опускаем большой палец вниз, приказывая не щадить воображаемого гладиатора, словно живем в Древнем Риме, и снимаем воображаемую шляпу, когда приветствуем знакомого в толпе.

Мы можем не отдавать себе отчет в том, что означали некогда многие из совершаемых нами действий, но продолжаем совершать их, поскольку заучили эти действия наизусть. Учителя часто говорят нам, что вести себя подобным образом — вежливо, что «так принято», что в данном случае необходимо поступать так-то и так-то, но почему — не говорят. Если спросить их, окажется, что они и сами этого не знают. Мы усваиваем действие, покорно воспроизводя его вновь и вновь, и затем учим тому же других людей, которые наравне с нами не понимают, что означает данное телодвижение.