Библиотека

Половина восьмого утра. Сейчас лето. Покупатели не очень-то торопятся на рынок; да и покупают в основном сахар – на компоты и варенья.

Если он выйдет из дома в восемь, то успеет поработать – потаскать мешки с сахаром. А это значит: хлеб, пара килограммов крупы и две-три пачки сигарет. Может, больше. Как повезет.

Он поплелся в ванную комнату. С безразличием посмотрел на себя в зеркало. Выдавил на щетку зубную пасту и принялся чистить зубы.

Все было… хорошо. Настолько хорошо, насколько это возможно в его ситуации.

Пинт прополоскал рот; но свежесть мяты не смогла заглушить непонятно откуда взявшуюся горечь. Он зачерпнул теплой, пахнущей хлоркой воды и прополоскал еще раз. И вслед за этим сразу же закурил.

Оскар вернулся в комнату, тщательно осмотрел кровать. Кровать как кровать. Все, как обычно. Никаких следов тлена, кровавых пятен или отрубленных рук под подушкой. Ну, это тоже неплохо. И на том спасибо! Правда, он не знал, кого следует благодарить в таких случаях.

Он вскипятил чайник, выпил жидкого чаю, съел два куска хлеба. Пожалуй, пора совершить небольшой трудовой подвиг. Он посмотрел на часы: восемь утра.

Пинт сунул ключ от квартиры в карман, вышел в подъезд и захлопнул за собой дверь.

Он спустился по узкой лестнице, мимоходом взглянув на почтовый ящик. Естественно, он был пуст. Как минимум, по двум причинам. Во-первых, газет и журналов Пинт не выписывал, а писем ни от кого не ждал. А во-вторых, – замок на ящике был сломан. Вся корреспонденция пропала бы в ту же минуту: стараниями дворовых мальчишек. Непонятно, какая из этих двух причин была более веской, но, видимо, они неплохо дополняли друг друга. Ящик пустовал уже пять лет. Почтового адресата Оскара Пинта не существовало в природе.

Он открыл дверь подъезда и вышел на улицу. Сначала он не понял, что произошло. Что именно заставило его понять, что это утро и последующий день будут сильно отличаться от множества подобных летних дней?

Все было, как обычно: кусты акации перед подъездом, которые никогда не цвели, темно-синяя "Мазда" соседки с третьего этажа, дом напротив – такая же мрачная "хрущевка" из темно-коричневого кирпича, вечно забитый ливневый сток слева от ступенек… И только старый трехцветный пес, с жалобным воем жавшийся к его ногам, выпадал из этой картины.

– Джек? Ты что здесь делаешь?

Пес скулил и бегал кругами вокруг Пинта, словно искал укромное местечко, чтобы укрыться от грозившей опасности. К ошейнику был пристегнут поводок.

Конечно, он мог просто вырваться и убежать от Майи. Но почему? Джек уже вышел из того возраста, когда прошедшая мимо миловидная сучка вызывала в нем взрыв бурных эмоций. Нет. Вряд ли он мог сбежать.

Пинт посмотрел на окно Майиной кухни – первое справа от подъездной двери. Форточка закрыта, занавески плотно задернуты.

Он вернулся в подъезд, преодолел лестничный марш и позвонил. В квартире было тихо. Пинт позвонил еще раз и теперь держал палец на кнопке чуть дольше, чем это позволяли приличия. Никакой реакции.

"Ну да. У нее ведь сегодня экзамен. Наверное, она пошла выгуливать Джека, и пес сбежал…".

"Пес не мог сбежать, и ты это знаешь", – сказал какой-то голос. Пинт уловил в нем злорадство.

"Ну, почему не мог? Сбежал ведь. А Майя не могла его долго искать – она спешила на экзамен. Только и всего. Так и было".

Голос заткнулся. Казалось, он ехидно улыбался.

– Джек! – он подошел к псу и взял поводок. – Что случилось? Ты почему сбежал от Майи?

Джек тихо скулил и дрожал всем телом, будто на дворе был не июль, а январь. Его хвост, всегда завитый бодрым колечком, теперь прилип к брюху.

– Ну, ну, старина! – Пинт потрепал собаку. – Не скули. Знаешь… Давай устроим себе выходной. Черт с ними, с этими мешками. Уподобимся птицам небесным. Попробуем бросить курить. А заодно и есть. Мы с тобой сделаем так: не торопясь, пойдем сейчас в университет и будем гулять там в теньке – ждать, когда твоя хозяйка выйдет с экзамена. Представляешь, как ей будет приятно тебя увидеть? А? Ах, ты хулиган!

Пинт погладил Джека и почесал его за ушами. Пес стал потихоньку успокаиваться.

– Все хорошо, Джек! Единственный минус в этой ситуации – то, что тебе придется обойтись без завтрака. Но, поверь моему богатому опыту, это не самое страшное. Если верить Полю Брэггу, голодание способно творить чудеса… – Пинт развел руками. – Чудес тебе не обещаю, но… Пережить это вполне по силам.

Он взял поводок и опять собрался выйти на улицу, но пес упирался и снова заскулил. Пинт присел перед ним на корточки.

– В чем дело, дружок? Ты ввязался в какую-то нехорошую историю? Тебя кто-то потрепал? Чего ты боишься?

Пинт еще не знал, что пройдет всего несколько часов, и он будет страшно жалеть о том, что собаки не умеют разговаривать. Ведь тогда Джек смог бы ему хоть что-то рассказать.

* * *

Стратонов не застал Юлю в общежитии. Пухлая соседка, грустно вздохнув, сообщила, что Юля сдает экзамен по биологии.

– Как некстати, – пробормотал Стратонов. – Ну ладно. Спасибо за информацию.

Действительно, все шло из рук вон плохо.