Библиотека

Я дрожал – то есть, создавал какую-то видимость движения – но мои ноги словно приросли к полу. Ботинки хлюпали – так много в них было пота. А может, и не только пота – я бы не поручился за то, что не обмочился от страха. Но, поверьте, тогда меня это волновало меньше всего. В конце концов, разница небольшая – умереть с мокрыми штанами или сухими.

Огонек дрожал уже на самом кончике спички, подбираясь к пальцам. И вдруг – раздался громкий звук, словно разбили огромное яйцо. Примерно вот так: "ААА-УК!". А затем я услышал вздох облегчения, и в последнем отблеске пламени увидел, как невиданных размеров босая нога ВЫШЛА из стены и ступила на пол – так сильно, что он задрожал.

Видимо, эта дрожь подействовала на мои ноги, как электрический импульс. Она была той самой последней искрой, которой недоставало моим мышцам.

Я почувствовал, что могу, наконец, сделать шаг. И что вы думаете? Конечно же, я его сделал.

Я бросился прочь, не разбирая дороги. Правда, в наступившей темноте я и не мог ничего увидеть. А зажигать спички на ходу было напрасной тратой времени.

Я чувствовал себя, как птица, попавшая в сеть. Все ее жалкие трепыхания уже не значат ничего. Пройдут какие-нибудь считанные мгновения, и безжалостная рука ловца схватит ее и свернет шею.

Но я продолжал трепыхаться, хотя и понимал, что ускользнуть от существа, рожденного во тьме, невозможно.

Не знаю, что двигало мной. Что заставляло меня то бежать напрямик, очертя голову, то отпрыгивать в сторону, то резко менять направление и мчаться обратно? Интуиция?

Нет. Я не чувствовал ничего – на это не было времени. Я даже не прислушивался к себе – я просто позволил своим мышцам делать то, что они считают нужным.

Я почувствовал запах и, наверное, бежал на этот запах, боясь его упустить.

Зал, в котором я оказался, был огромным. Помню, я бежал, но так ни на что и не наткнулся. И только этот запах становился все отчетливее и явственнее. Он был моим проводником, путеводителем.

Знаете, что это был за запах? Смрад. Душный, вязкий смрад разложения, гибели и тлена.

Казалось бы, эта вонь должна была, напротив, оттолкнуть меня, вызвать мысленный запрет: не стремиться туда, где пахнет смертью. Но… Все это я понял потом. А тогда – действовал неосознанно.

Трупная гниль послужила сигналом – таким же противоестественным, как дрожь странного пола под ногой вылупившегося из стены чудовища. И я сумел прочесть этот сигнал, довериться ему.

Я помчался вперед и все время прислушивался к шагам у себя за спиной. Они неуклонно приближались. Да это были и не шаги вовсе – звук был такой, словно кто-то в резиновых сапогах пробирался по болоту: "ХЛЮП! ЧВАК!". И я слышал эти звуки все лучше и лучше.

Хорошо, что я успел выставить перед собой руки – иначе я со всего размаху ударился бы об низкую арку, более напоминавшую нору, чем проход.

Руки ощутили неровную гладкость стены, и я отшатнулся. Но тихий, неразборчивый шепот и чавкающие шаги за спиной были уже близко.

Я открыл коробок и с трудом – так дрожали руки – вытащил из него спичку. Впопыхах чиркнул ею, и она легко переломилась в моих пальцах; кончик, обмазанный серой, упал на пол, и мне показалось, что я услышал грохот – так громко он упал.

Я потянулся за другой спичкой, и мне удалось совладать с пляшущими пальцами. На этот раз я задержал дыхание и почувствовал, как воздушный столб трахеи уперся в небо, сотрясаемый бешеным биением моего сердца.

Я приложил серную головку и медленно провел ею по боковой поверхности коробка. Спичка вспыхнула, осветив небольшое круглое отверстие где-то на уровне пояса. Насколько я мог судить, отверстие продолжалось узким лазом, уходившим наклонно вниз.

А дальше… Это было, как в замедленном кино. Я обернулся – хорошо помню картинку, которая менялась в моих глазах, как при покадровом воспроизведении пленки – и увидел злобного монстра, окутанного глянцевым антрацитовым сиянием. Правой рукой чудовище шарило перед собой, пытаясь нащупать меня, а левой – раздирало сомкнутые веки. До него оставалось не более трех шагов.

У меня не было ни доли секунды на раздумья. Я зажал коробок в левом кулаке и, нагнувшись, нырнул в черную дыру. Зло, которое стояло у меня за спиной, казалось более страшным.

Я с размаху уткнулся лицом во что-то липкое и непередаваемо зловонное, но все же, извиваясь, как уж, я пополз вперед.

Я задыхался и пытался кричать, но стоило мне открыть рот, как жижа, в которой я полз, пыталась забить мне горло и задушить. Поэтому вместо громкого крика у меня получалось только сдавленное фырканье. Густые вонючие брызги, срываясь с губ, попадали мне на лицо и грозили залепить глаза. Впрочем, в такой темноте глаза все равно были не нужны. Я бы ничего не увидел.

Зато я почувствовал. Тяжелый толчок позади себя и хриплый, утробный вопль, от которого у меня до сих пор кровь стынет в жилах.

Мне почудилось, что низкий свод лаза, где я полз, сейчас обрушится и задавит меня, как червяка, но, видимо, порода, в которой неизвестно кем и неизвестно когда были проделаны эти причудливые ходы, оказалась достаточно крепкой.