Библиотека мировой литературы для детей, т. 30, кн. 2

— Нас в клуб не пускают потому, что мы неорганизованные, — сказал Слава, — а вот, говорят, на Красной Пресне есть отряд юных коммунистов и они имеют свой клуб.

— Есть, — подтвердил Шура, — только они называются по-другому, не помню как. Но это для маленьких, а взрослые вступают в комсомол.

Шура намекал на то, что он посещает комсомольскую ячейку фабрики и собирается вступить в комсомол.

— Здорово… — задумчиво произнес Миша. — У ребят — свой отряд!

— Это, наверное, скауты, — сказал Генка. — Ты, Славка, что-нибудь путаешь.

— Я не путаю. Скауты носят синие галстуки, а эти — красные.

— Красные? — переспросил Миша. — Если красные — значит, они за Советскую власть. И какие могут быть скауты на Красной Пресне! Самый пролетарский район.

— Еще бы! — сказал Шура и неуверенно добавил: — У каждого есть членский билет…

— Здорово!.. — снова протянул Миша. — Как же я ничего не слыхал? Ты, Славка, откуда это знаешь?

— Мальчик один в музыкальной школе рассказывал.

— Почему же ты точно не узнал? Как они называются, где их клуб, кого принимают…

— «Принимают»! — засмеялся Шура. — Думаете, взял и поступил. Так тебя и приняли!

— Почему же не примут?

— Не так-то просто! — Шура многозначительно покачал головой. — Сначала нужно проявить себя.

— Как это — проявить?

— Ну вообще, — Шура сделал неопределенный жест, — показать себя… Ну вот, как некоторые: работают в клубе, ходят на комсомольские собрания…

— Ладно, Шурка, — перебил его Миша, — не надо слишком задаваться! Ты много задаешься, а пользы от тебя никакой.

— То есть?

— Комсомольцы на фронте воевали. А ты что? Стоишь за кулисами, толпу изображаешь… Ты лучше скажи: хочешь быть режиссером?

— Как это — режиссером? У нас режиссер товарищ Митя Сахаров.

— Он режиссер взрослого драмкружка, а мы организуем детский, тогда всех ребят будут пускать в клуб. Поставим пьесу. Сбор — в пользу голодающих Поволжья. Вот и проявим себя.

— Правильно! — сказал Слава. — Можно еще и музыкальный кружок, потом хоровой, рисовальный.

— Не позволят… — Шура с сомнением покачал головой, но по глазам его было видно, что ему очень хочется быть режиссером.

— Позволят, — настаивал Миша. — Пойдем к товарищу Мите Сахарову. Так, мол, и так: хотим организовать свой драмкружок. Разве он может нам запретить?

— А он вас в шею! — крикнул Борька, собиравший на помойке бутылки.

— Не твое дело! — Генка погрозил ему кулаком. — Торгуй своими ирисками.

— Конечно, — продолжал размышлять Шура, — это неплохо. Но по характеру своего дарования я не режиссер, а исполнитель…

— Ну и прекрасно, — сказал Миша, — вот и будешь исполнять режиссера.

— Хорошо, — согласился Шура. — Только уговор: слушаться меня во всем. В искусстве самое главное — дисциплина. Ты, Генка, будешь простаком. Ты, Слава, — героем, ну и, конечно, музыкальное оформление. Мишу предлагаю администратором. Инженю и прочие амплуа я распределю потом, после испытаний.

Глава 20

КЛУБ

Клуб состоял из одного только зрительного зала. Когда не было спектакля или собрания жильцов, скамейки сдвигались к одной стороне и в разных углах клуба работали кружки. Домашние хозяйки и домработницы учились в ликбезе. На сцене происходили репетиции драмкружка. В середине зала бильярдисты катали шары, задевая киями музыкантов струнного оркестра.

Надо всем этим господствовал заведующий клубом и режиссер товарищ Митя Сахаров — вечно озабоченный молодой человек в длинной порыжевшей бархатной толстовке с лоснящимся черным бантом и в узких брюках «дудочкой». У него длинный, тонкий нос и острый кадык, готовый вот-вот разрезать изнутри Митино горло. Растопыренной ладонью Митя ежеминутно откидывает назад падающие на лицо длинные, прямые, неопределенного цвета волосы.

Шура подтолкнул вперед Мишу:

— Говори. Ведь ты администратор, — и отошел в сторону с таким видом, будто он ни при чем и смеется над ребячьей затеей.

— М-да… — процедил Митя Сахаров, выслушав Мишу. — У меня не театральное училище, а культурное учреждение. М-да… Культурное учреждение в тисках домкома… — И ушел на сцену, откуда вскоре послышался его плачущий голос: — Товарищ Парашина, вникайте в образ, в образ вникайте…

Миша подошел к ребятам:

— Ничего не вышло. Отказал. У него не театральное училище, а культурное учреждение в тисках домкома.

— Я так и знал! — сказал Шура.

— Ты всегда «так и знал»! — рассердился Миша.

Мальчики стояли задумавшись. Гулко стучали бильярдные шары. Струнный оркестр разучивал «Турецкий марш» Моцарта. А со стены, с плаката, изможденный старик протягивал костлявую руку: «Помоги голодающим Поволжья!» Глаза его горели лихорадочным блеском, и с какой стороны ни подойди к плакату, глаза неотступно следовали за тобой, как будто старик поворачивал голову.

— Есть еще выход, — сказал Миша.

— Какой?

— Пойти к товарищу Журбину.

— Ну-у, — махнул рукой Шура, — станет он заниматься нашим кружком, член Моссовета. Я не пойду к нему. Еще на Ведьму нарвешься.

— А я пойду, — сказал Миша. — В конце концов, это не собственный клуб Мити Сахарова. Айда, Генка!