Библиотека в Париже

Прошла еще неделя, но Поль так и не появился, и я чувствовала себя совершенно подавленной. Тетя Каролина потеряла дядю Лионеля. Маргарет потеряла Лоуренса. Может, у Поля пропал интерес ко мне? С тех пор как наша семья получила извещение о смерти моего брата, я стала невеселой собеседницей. Я стала слезливой, мне было трудно сосредоточиться на том, что говорят люди. Может, Поль нашел кого-то еще. Париж кишел одинокими женщинами. Я помнила, как он смотрел на шлюх с глубокими декольте, когда мы проходили мимо разных кафе, полных солдат и их веселых подружек.

В сумерки, когда я вышла из библиотеки, меня ждал Поль. Я с облегчением бросилась к нему, чтобы обнять, но он удержал меня на расстоянии вытянутой руки.

– Что происходит? – спросила я.

Он не смотрел мне в глаза:

– Не сердись…

Я поняла: он собирается разбить мне сердце.

– Прости, что я не заходил, в особенности после того, как ты узнала о Реми… Это все работа. Она была ужасна.

Что? Все это не имело отношения к какой-нибудь потаскушке, дело просто в работе? Мне стало стыдно, что я сомневалась в нем.

– Я рада, что ты пришел.

Я потянулась, чтобы коснуться его волос, но он уклонился:

– Я арестовал одну твою знакомую. Профессора Коэн.

Это какой-то абсурд.

– Должно быть, ошибка?

Фамилия «Коэн» была достаточно распространенной.

Он достал из служебного планшета какую-то книгу. «Доброе утро, полночь». Эту книгу я относила профессору. Я выхватила томик из его руки:

– Когда?

– Несколько недель назад. Я хотел тебе сказать…

– И почему не сказал?

Так вот почему профессора не было дома. Нет, это невозможно. Я направилась в сторону ее дома.

Поль пошел за мной:

– Позволь мне проводить тебя.

– Нет.

– Прости, что не рассказал тебе. – Он схватил меня за руку.

Я вырвалась и побежала бегом. Жесткие подошвы моих туфель стучали по тротуару, порождая громкое эхо. Я промчалась мимо заколоченной лавки мясника, мимо «Шоколадницы» без шоколада, мимо boulangerie, перед которой стояли домохозяйки в надежде купить хлеба, мимо brasserie, где фрицы наливались пивом…

Я буквально взлетела по винтовой лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и заколотила в дверь. Что-то послышалось по другую сторону, – наверное, профессор готовила чай. Она просто выходила до этого, только и всего. А теперь она дома. Я услышала, как заскрипел паркет, как тихо повернулся в замке ключ. С ней все в порядке. Это всего лишь недоразумение. Я прислонилась к стене, пытаясь перевести дыхание.

Дверь распахнулась. Блондинка в синем платье в обтяжку произнесла:

– Да?

Я выпрямилась:

– Я пришла к профессору Коэн.

– К кому?

– Ирен Коэн.

Заглядывая внутрь мимо женщины, я увидела старинные часы, их стрелки показывали 15:17. В хрустальной вазе стояли розы. На книжных полках красовалась коллекция пивных кружек.

– Вы ошиблись адресом.

– Адрес правильный, – настаивала я.

– Ну, она здесь больше не живет. Это теперь моя квартира.

– А вы знаете, куда она уехала?

Женщина захлопнула дверь.

Кто это такая? Почему она очутилась в доме профессора, среди ее вещей? Почему она говорит, что это ее квартира? Я должна получить ответы, а потому отправилась в общежитие Поля.

Он жестом пригласил меня войти, но я осталась стоять в коридоре.

– Почему ты арестовал профессора Коэн?

– Ее имя было в списке евреев.

– Список? Есть какой-то список? – (Поль кивнул.) – Ты и других арестовал?

– Да.

Я подумала о первой из брошенных квартир, где мы с Полем устраивали свидания. Хотя я и спросила тогда, чей это дом, меня на самом деле это не слишком интересовало. А теперь я поняла, кому принадлежали те квартиры, почему все ценные вещи остались брошенными в них. Я в ужасе прижала ладонь ко рту, вспомнив, как мы с Полем резвились в домах тех людей, что вытворяли на их простынях…

– Прости, что не рассказал тебе раньше, – произнес он. – Больше я никогда ничего не буду скрывать от тебя.

Я смотрела на него, не слишком понимая, что именно я вижу.

– Как мне ее найти?

– Я лишь мелкая сошка. Ты знаешь, у кого нужно спрашивать.

Я ушла, не добавив больше ни слова. Глупая служащая справочного отдела! Моей работой было искать факты, я же вместо этого отворачивалась от правды. Я должна была задавать вопросы, а не зарываться в теплые постели незнакомых людей…

Уже дома я осознала, что Поль был прав: говорить нужно было с моим отцом. Как только я объясню ему все, он меня заверит, что профессора освободят, может, уже через час.

Стол был накрыт. Маман разлила по тарелкам суп. Серая лапша плавала в воде.

– Что бы только я не отдала за лук-порей! – воскликнула маман.

Папа́ проглотил первую ложку.

– Ты и так делаешь много практически из ничего.

– Merci. – На этот раз она позволила себе принять похвалу.

– Папа́, одна из моих друзей арестована.

Его ложка застыла в воздухе. А глаза нервно посмотрели на маман.

– И кто же это, дорогая? – спросила она.

– Профессор. Я вам рассказывала о ней. Она помогла мне получить работу в библиотеке. Ее арестовал Поль.

Маман, заметно вздрогнув, посмотрела на папа́:

– Зачем было арестовывать какую-то несчастную женщину? Ох уж эта война…

– Теперь ты расстроила свою мать, – сказал папа́.