Библиотекарь рун [СИ]

— Меня содержали оба раза в одиночных камерах и о «соседях» я ничего сказать не могу. Что касается страха — скорее было неприятное чувство «несвободы», пусть и на короткое время, — ответил я и задумался, стоит или не нет — уточнять про «башню». С другой стороны, в узких кругах об этом и так широко известно. А информацию о том, что из азалийской тюрьмы могут «продать» задержанного (даже не осужденного!) аристократа, а потом даже не найти виновных — распространить и в «широких кругах» было даже необходимо. Меньше шансов будет на повторение истории. Аристократы — сами друг друга могут жечь магией и рубить сталью, но поползновения на свои «общесословные» права будут отбивать единым фронтом. Ну, я и выдал. — Страшно мне было, когда, при первом попадании в тюрьму, меня усыпили и «продали» моим врагам. Точнее, страшно было проснуться в неизвестном месте, привязанным к пыточной дыбе…

Рассказывал я свою историю с Онорием естественно без деталей с магическими экспериментами. Усыпили — увезли — дыба — освобождение родственником в ходе жестокого боя. Аудитория моей истории незаметно увеличилась в разы. Подошедшая в числе новых слушателей — староста Камрин, нахмурив брови, внимала мне в еще более «натянуто-собранном» состоянии, чем ее «обычная» строгая «идеальность». Задавшие «главный» вопрос подружки — прикрывали ладошками свои ротики — в изумлении. Здорово напряглись рассказанному Мердок, Дуфф и остальные «зарубежники» — их, случись с ними что-то подобное, быстро выручить было бы и некому.

— …Вот это было страшно. И страшно, что это может повториться. Тюремного чинушу, который «обеспечил» мою «выдачу» — так и не нашли. А может, он и сразу — не в себе был, а под ментальным контролем, когда распоряжался о моей «продаже». И, кстати, я еще долго думал — стоит ли мне вообще ехать на учебу в Уртир после всего случившегося. Диплом официальный мне не нужен — я карьеру строить не планирую. У меня и в своем баронстве дел невпроворот и планов громадье. Но знаний захотелось. И с библиотекой Академии, по слухам, никакая другая не сравнится. Приехал. И тут же еще одно «странное» задержание нас с Галвином — в первый же день. Может, домашнее образование и не таким полным будет, но точно более безопасным. Вот так. Судите сами, дамы и господа.

Я прекрасно отдавал себе отчет, что среди однокурсников могут быть и представители однозначно враждебных мне родов-кланов, и «информаторы» (пусть даже и не осознанные) тех группировок, которые хотели бы меня пока только «прощупать» на потенциальную «полезность» или «вредность». Поэтому и обозначал, что «никто не забыт, ничто не забыто», а, если что, свалю нафиг из вашего «центра цивилизации» местечкового пошиба — и глазом не моргну, а то «что-то вы меня больно утесняете, папаша!»

Если в ходе моего рассказа многие еще перешептывались между собой, то сейчас — установилось короткое, но полное молчание. Пища для размышлений была для каждого. А потом «прорвало».

Меня заверяли, что «власти найдут и разберутся, рано или поздно», что «даже без карьерных планов — образование это ого-го», что «безопаснее Азалии и Уртира, в частности — места надо еще и поискать», как и напротив (со стороны иностранцев) — «если что, цивилизованный мир — Азалией не ограничивается». Получил и добавочную порцию успокаивающих «похлопываний» (от парней) и сочувственных взглядов (от девочек). Совсем неожиданно получил и еще кое-что.

— Так и думал, Знающий, что ты где-то рядом с едой, пока я голодаю! — «прозвучал» у меня в сознании нежданный здесь и сейчас Маур.

— Раз уж ты здесь, заходи! Все равно надо с тобой однокурсников познакомить. И накормим заодно. Корзинку для тебя я, между прочим, сразу заказал, проглот!

 — позвал я пантера в зал. Да и обстановку нужно было разрядить. Благостным мой рассказ — не назвал бы и самый завзятый оптимист. А между некоторыми азалийцами и зарубежниками уже завязывались споры на вечную тему — у кого «изба кривее» в государстве.

Появление торжественным маршем в зале ресторации моего персонального монстрика сопровождалось уже привычными фурором и «безобразиями». Визги девчонок (ну не мышка же Маур, а совсем даже наоборот!), хватание за эфесы шпаг, раскачка Источников — все как обычно.

— Ребята, успокойтесь! Все в порядке! Это мой почти домашний питомец — Маур! Время его кормежки мне пропускать «не позволяется», поэтому — прошу познакомиться! Предлагать еду можно, гладить — нельзя. Это хищный зверь все-таки, пусть у меня с ним и есть своеобразная связь.