Библиотекарь рун [СИ]

Получалось, что столкнулись или готовятся к этому — представители «местного» и «транснационального» бизнеса. Мой же новый источник доходов лежал за совсем другой «границей» — в Тотваале, у «темнотварных» автоматонов. Хотя, для прикрытия, мне понадобится и какие-никакие поставки «виагры», видимо, в ту же Азалию «толкать». Политика лоялистов меня смущала совсем другим. Если в Марках действительно была «вольница» — и моим «социально-экономическим экспериментам» никто бы особо и не мешал (ну, хоть на первых порах), то вот в королевстве надзор был построже. Абсолютной власти у «Семерки» Ардена не было (тамошние герцоги «зубами и ногами» упирались и держались за свои исконные права родов и кланов). Да и не прикажешь абы что — роду аристо, у которых магических и военных сил может в теории хватить, пусть и в самоубийственной атаке, но спалить столицу вместе с королевским дворцом. В общем, все неоднозначно.

Был бы я обычным бароном, рожденным в мире Лагоса, выбор стороны определялся бы для меня спецификой «семейного бизнеса». Но я родился и формировался как личность — в другом мире (и тоже неоднозначном). И тратить доставшуюся мне новую жизнь на отыгрывание роли обычного (по местным меркам) аристократа я не планировал. Что — взамен? Тоже пока не планировал — сначала, нужно было просто выжить в местных разборках. Вроде как — справился. Но теперь вставал риск быть втянутым в проблемы более глобального уровня. И опять — требуется не рубить с плеча, для начала осмотреться, оценить участвующие стороны… А самое наипервейшее — отбиться от ранней женитьбы на незнакомой девушке! И я продолжил свой «бой»:

— Поэтому, уважаемый Амаран, основная гарантия надежности договоренностей — для всех нас — это взаимовыгодность. А в истории хватает примеров, когда никакая жена не могла остановить своего супруга от политического или военного конфликта с родственной ей стороной. То, что касается женитьбы — у меня простой вопрос к Вам — Вы любите свою дочь? — «в лоб» спросил я Уроша.

— Глупый вопрос, особенно для Вас! Какой отец не любит свое дитя! — сердито ответил Урош.

— Не сомневаюсь в сказанном Вами, уважаемый Амаран! Тогда, если мы прояснили, что залог и гарантия нашего сотрудничества — не в женитьбе, так ли нужен этот брак? Я не исключаю того, что, встретив и узнав Тинасс как человека, полюблю ее и сам прибегу к Вам — просить ее руки, если она полюбит меня в ответ… — на этих моих словах всхлипнул в ладонь Алтеус, видимо затруднившийся представить меня в такой роли, старый перечник! — но делать несчастной женщину, которую я не люблю — мне претит.

— Много ты знаешь-то про любовь!? В свои «почти» семнадцать! Ее значение преувеличено стенаниями менестрелей — попрекнул меня Урош, но уже скорее из чувства противоречия, признавая в остальном мои аргументы.

— Я вообще многого не знаю, признаю это и стремлюсь исправить. Но прежде всего — я хочу быть честным с самим собой.

— Шут с самим тобой! Но ты все равно подумай еще над моими словами! Кровь не водица! Только если долго думать — потом можно локти кусать. А дела — будем делать, как обсудили. Добыли мои морские охотники недавно Тарана Глубин — которого вы, северяне, кашалотом именуете, — с ощутимым пренебрежением к непрофессионалам пояснил Урош, — готов им рассчитаться — за ваше «гостеприимство»! И готовьте золото за следующего!

— Кто там чего кусать будет — время покажет, — «обиделся» за меня Тудор. — Но то — ладно! Меня самого с Элин моей — сговорили отцы наши и все одно — полюбили друг друга. А теперь, соседушка дорогой, надо бы нам пару грамоток подписать — до того, как я тебя со своего «гостевого довольствия» в каземате сниму…

Вот ведь, неймется дяде с подколками! Прапрапрадедушка, вон, «доприкалывался»…

***

С вопросом приема-передачи первых китовьих ингредиентов я, прихватив замученного рыжиком пантера, отправился на оговоренный с Поводырями для Пади «узел связи». Детский «нянь» чуть ли не с визгом «свалил» от гиперактивной девочки, которой я разрешил следить за «калорийным» довольствием коти и, в награду, с ним играть.

Маур успел пару раз подвергнуться «нечаянному» окрашиванию в малиновый (вареньем) и желтый («заграничная» куркума) цвета — уж больно провоцировала его белоснежная окраска — на эксперименты с колористикой. Ему повязывали бантики на шею и хвост (Знающий, убивают!), требовали добычи мышек (Гигиена!), охоты на привязанную к веревочке деревянную игрушку (Дикари!) и многое забавное другое (Умираю!). Правда, и кормили панцера на убой. Маур периодически уточнял, точно ли именно об этой девочке я просил его позаботиться перед битвой. Я же любопытствовал — а за какими «другими» детьми его «программировали» ухаживать. Котя только дулся в ответ и переводил разговоры на поставки «какавы».