Бич времен

— Как метро? — удивился Гаспарян. — Но ведь метро… подземка… вагоны…

— Это другое метро, — буркнул Белый. — Мгновенный масс-транспорт.

— Значит, мы все располагаемся в этой трубе и…

— Не торопитесь, — раздался сзади холодный голос. — Нигде не надо располагаться, вы свой путь прошли до конца.

Все оглянулись. Из-за поворота коридора в пятидесяти метрах вышли Одинцов и Володя с какими-то незнакомыми аппаратами в руках, напоминавшими портативные телекамеры. Их наплечные «универсалы» смотрели прямо в лица разведчиков. Затем из-за спины полковника вышли еще четверо молодых людей в маскировочных комбинезонах («хамелеоны», определил Павел, плюс аннигиляторы, плюс гранатометы, круто!) с еще более странным оружием в руках. Иван узнал в одном из них усатого «разведчика» с отметиной на щеке от ножа. Это были «санитары».

— Мартын Сергеевич! — раздался сдавленный голос Гаспаряна. — Что за шутки?! Как вас понимать?

— Это не шутки, к сожалению, — спокойно произнес Жданов, единственный из всех, кто не потерял присутствия духа. — Я давно ждал чего-нибудь подобного, но подозревал другого человека.

— Вы правы, инспектор, — не менее хладнокровно ответил Одинцов. — Я эмиссар тех, кого вы называете «хронохирургами». — Полковник слегка улыбнулся бледными губами. — Конечно, я человек и не всегда был эмиссаром, но они меня нашли и уговорили, — еще одна беглая улыбка, — стать на их сторону. Мы знали, что готовится операция по обрыву струны… э-э… по выключению хроноускорителя, но не знали конкретных исполнителей. А после вашего исчезновения на подготовку другой команды уже не останется времени. Так что прощайте, Игорь Васильевич…

— Подонок! — выдохнул Гаспарян.

Ивашура не успел ничего предпринять. Тонкий серебряный лучик вылетел из объектива «телекамеры», которую держал Володя, и буквально разрезал Сурена пополам, сверху вниз. В абсолютной тишине все завороженно смотрели, как падает Гаспарян — в разные стороны. Хлынула кровь. Вскрикнули Тая и Рузаев, бросаясь друг к другу. Включили наплечные турели Жданов и Белый, понимая, что не успеют. Еще мгновение — и началась бы стрельба на поражение, но в этот момент раздался голос смуглого «разведчика»:

— Подождите, эмиссар. Я бы хотел поговорить один на один вон с тем рыжим. Однажды он меня очень сильно огорчил. — Усатый потрогал шрам на щеке. — Не возражаете? А потом выполняйте приказ.

Одинцов немного поколебался, отступил, но потом вдруг выстрелил из «универсала» прямо в воронку трансгресса. Сверкнула тусклая белая вспышка, и решетчатая труба исчезла, освободив коридор.

— Это чтобы у вас не появилось соблазна. Начинай, Мануэль.

— Кажется, я вас тоже знаю, — проговорил Жданов. — Мы с вами тоже встречались в свое время. Вы — начальник медцентра Управления…

— Сейчас это не имеет никакого значения. — Усатый брюнет бросил на пол оружие, снял свой камуфляжный комбинезон и, оставшись в пушистом коричневом трико, поманил пальцем Кострова. — Выходи, парень, доведем наш спор до конца. Помнишь, я говорил тебе, что мы встретимся в других временах?

— Я-то помню, — глухо ответил Иван, снимая скафандр.

— Может быть, поговорите со мной? — предложил Павел. — Все же мы из одного времени…

— А ты умолкни! — Брюнет наставил на Жданова палец. — Твой черед еще не пришел. Эмиссар, отрежьте ему уши, если он вмешается.

— Ваня! — слабо воскликнула Тая, порываясь броситься к Ивану, но Ивашура остановил ее, все еще заторможенно глядя на тело Гаспаряна в луже крови.

Глянул на Сурена и Костров и тут же прыгнул к противнику, полный гнева и боли.

Глава 11

Хоронили Сурена в металлическом ящике, запустив этот необычный гроб в сторону горящего смерча в самом центре облака пыли, за пределами здания. Чудесные препараты — «живая и мертвая вода» — не смогли оживить человека, разрубленного надвое, срастить его половины. Лишь медицина двадцать четвертого века имела возможности, не стопроцентные тем не менее, вернуть к жизни столь сильно искалеченного, да и то при условии немедленной его доставки на операционный стол.

Бой Ивана Кострова с Мануэлем закончился не так, как хотел этот высокомерный, запрограммированный на убийство человек.

Сначала кипевшие страсти, буря чувств в душе Ивана мешали ему драться, гнев слепил глаза и лишал осторожности. Дважды побывав в нокауте от ударов брюнета, владевшего какой-то неизвестной Ивану системой рукопашного боя вполне профессионально, Костров нашел в себе силы успокоиться, собраться. Он сосредоточился на защите и начал теснить противника, раз за разом отбивая его атаки и отвечая точными и резкими ударами.

Длилась их схватка минут пятнадцать, пока Иван не уложил наконец «санитара» ударом в лицо, сломав ему нос. Коллеги Мануэля зароптали, поглядывая на Одинцова, державшего под прицелом отряд Жданова. Снова воздух в коридоре буквально завибрировал от скрестившихся взглядов, полных ненависти и ожидания смерти, но в схватку внезапно вступили новые действующие лица, и баланс сил изменился в другую сторону.