Бикфордов час

Он кивнул на дверь, и тут же в дверь выскочил рядовой Онуприк, приняв кивок за приказ.

– Стоять! – рявкнул в его спину Гризли, и укродиверсант послушно остановился уже за порогом. – Выходить будем только вместе.

Переведя дыхание, Абу Саид уложил в сумку все свои принадлежности, аккуратно поставил банку с остатками состава и кивнул Гризли:

– Я готов.

– Взрыв будет достаточным?

– Весь морг может на тот свет послать.

По крайней мере, так рассчитывал сам Абу Саид…

* * *

Обратный путь, хотя он нисколько не изменился, показался более коротким. Встать в полный рост диверсанты смогли только тогда, когда оказались рядом с полковником и другими. И почти сразу же стали возвращаться со своих постов «серые волки», страховавшие своего командира и его команду.

– Теперь осталось сделать самое сложное, – сказал полковник Василь.

– Самое сложное? – не понимая, переспросил Абу Саид. Он-то считал, что самую сложную работу выполнил он, и за это просто обязаны все его благодарить и нахваливать, как раньше нахваливали лейтенанта эль-Габари.

– Самое сложное для всех нас. А самое сложное в нашем деле – ждать. Это иногда бывает даже мучительно.

Абу Саид никогда не считал себя нетерпеливым человеком. И был уверен, что ждать он умеет. И потому воспринял слова полковника как шутку или неумелое и малоумное наставление. Кустов поблизости хватило на всех, чтобы спрятаться там и залечь в ожидании результата. Только подполковник группы украинских диверсантов что-то объяснил майору Гризли, Гризли сделал знак майору Хайяту и полковнику Василю, и вчетвером они вернулись на дорогу. Правда, перед этим Гризли на турецком языке отдал приказ своему помощнику из группы «серых волков».

По дороге украинец, саудовец и два турка прошли чуть дальше, туда, где дорога поднималась на небольшой холм. Там, рядом с дорогой, стоял большой двухэтажный кирпичный дом-коттедж. На звонок в калитку залаяли собаки, прибежали откуда-то со двора. Абу Саид с трепетом наблюдал, как во дворе, за кованой решеткой забора, метались два крепкогрудых и злобных ротвейлера, как брызгали слюной. Попасться в такую пасть никто не желал, и потому до появления хозяина дома войти во двор никто не попытался. Наконец хозяин появился. Окриками загнал собак в вольер. И только после этого открыл калитку. Хозяин ничего не спрашивал. Понятно было, что подполковник уже о чем-то с ним договорился. И согласно хозяйскому сухому, но вежливому жесту гости прошли в дом и вслед за хозяином сразу поднялись на второй этаж.

– Вот окно. А я пока внизу подожду. Что надо будет, зовите…

Фраза была сказана на украинском языке, и переводить ее специально для майора Хайята никто не стал. Необходимости особой не было, поскольку все и без того было понятно. Единственное, что заинтересовало Абу Саида, это непонятная эмблема на рукаве черной, военного образца куртки хозяина дома. Он не удержался и задал по этому поводу вопрос полковнику Василю. Вместо полковника, просто пожавшего плечами, ответил майор Гризли:

– Это эмблема «Правого сектора». Военизированная партия в современной Украине. Сильная организация, чем-то схожая по характеру с нашими «серыми волками».

– «Правый сектор», – подтвердил и подполковник, не уловивший смысла вопроса и смысла фразы Гризли, поскольку арабским языком он не владел, но название организации звучало на арабском так же, как на украинском, и он подтвердил, не зная, что подтверждает.

Из окна дома, расположенного на холме, было хорошо видно всю больницу. Там только один корпус из белого силикатного кирпича был двухэтажным. Подполковник объяснил, что это поликлиника, то есть отделение, где принимают больных до того, как отправить на лечение. Кого домой, кого в больничный комплекс. Все остальные строения, кроме морга, представляли собой типовые одноэтажные вытянутые бараки.