Билет на бумажный кораблик

Проснулась я уже после полудня с ощущением полной выпотрошенности и пустоты в голове. Сползла с постели, морщась от боли во всех частях тела, поплелась в ванную, долго стояла под душем, разглядывая свои блестящие от воды руки, ноги, живот, словно видя их впервые. Казалось, что мне приснился какой-то бредовый сон, в котором смешались смерть деда, ночная дорога, сполохи фар по черному полю, похороны Сохи, Маруська, макароны с тушенкой на кухне – и Шкипер, Шкипер, Шкипер… Нет, я ни секунды не жалела о случившемся. Просто безмерно удивлялась тому, как быстро и естественно все произошло, словно мы с Пашкой были помолвлены с детства, как в стародавние времена. На простыне уже успело засохнуть и стать коричневым небольшое пятнышко крови, и я занялась сменой постельного белья.

За окном стоял свежий, ясный, розовый день. Погода успокоилась, и о ночном ливне напоминали только невысохшие капли на оконном стекле. На кухне царил бардак, и, глядя на немытую посуду и полный окурков горшок с геранью, я убедилась в том, что все произошло на самом деле. Напевая дедовскую «Эх, начальничек, ключик-чайничек», я перенесла посуду в раковину, вымыла ее и, налив в таз воды, решила помыть окна.

В дверь зазвонили. Трезвонить так долго и с таким воодушевлением могла только Милка. Я пошла открывать.

Подруга ворвалась озабоченная.

– Слушай, золотая моя, что случилось? Ты куда делась? Мы тебе звоним, звоним, звоним, а тебя нет и нет! А бабка слышала, как ты ночью куда-то уехала! Хоть бы записку оставила, мы прямо с ума посходили все! А вчера кто на всю лестницу орал: «Шкипер!»? Ты бы поосторожнее с ним, милая моя, вот что я тебе скажу, да! Это тебе не чижик-пыжик какой-нибудь! Мало ли что он себе в голову возьмет, а ты – дура дурой, да еще…

– Поздно, – безмятежно сказала я, разваливаясь в кресле.

Милка на полуслове закрыла рот. Смерила меня подозрительным взглядом, вытаращила глаза, схватилась за голову и заголосила:

– Ты с ума сошла, чертова кукла!!!

– Ага-а…

– Ненормальная! Нет, ну ненормальная! Психопатка! – Милка вскочила и как заводная забегала по комнате, размахивая руками. – И нашла с кем! Тьфу, уголовная морда! Кто тебя теперь замуж возьмет, дурища?!

– Отстань, не пойду я за цыгана…

– А за кого ты пойдешь?! За алкаша русского?!

– Вообще не пойду, отвяжись.

– И детей рожать тоже не будешь?

– Для этого не замуж надо выходить.

– Да?! А кормить твою безотцовщину кто будет?!

– Сама и буду. Только не говори, что всю твою банду Колька кормит.

– О-о-о, за какие грехи на меня эта идиотка свалилась…

Забавно, что ни мне, ни Милке даже в голову не пришло, что я могу выйти замуж за Шкипера. Он казался абсолютно неподходящей фигурой для такого серьезного шага. К тому же я действительно всерьез сомневалась, стоит ли мне выходить замуж. Тетя Ванда воспитывала меня наравне с собственными дочерьми, и лет до шестнадцати я точно знала: моя задача – сохранить невинность, а уж кандидат на такое сокровище всегда найдется. Но после рухнувшей в одночасье первой любви я утратила розовые очки. К тому же мне было уже двадцать, а для цыганской невесты это возраст весьма почтенный.

– Что теперь делать собираешься? – всласть наоравшись и бросившись в кресло, спросила Милка.

– Ничего, – удивилась я. – А что тут сделаешь?

– К нему переедешь?

– Меня вроде не звал еще никто.

– Так позовет же! – уверенно сказала Милка. – Поедешь?

Я снова задумалась. Никуда ехать из своей квартиры мне не хотелось. И я вовсе не была уверена в том, что хочу жить со Шкипером. Милка, скрестив руки на груди, сердито смотрела на меня.

– Мать, ты его хоть любишь?

– Да… Нет… Нет, наверное. – Я умолкла, вконец запутавшись. Несмотря на то что минувшая ночь по-прежнему казалась мне абсолютной закономерностью, я подозревала, что никакой любовью тут и не пахнет. Ни с моей, ни, возможно, и со шкиперовской стороны. Не то чтобы я ему не доверяла, но… мало ли какой стих мог на него найти.

Милка, с минуту понаблюдав за мной, махнула рукой:

– Черт знает что… Ну, ладно, не забудь хотя бы, что на работу вечером. Ты теперь сама себе кормилица, на своего жулика особенно не надейся, он сегодня жив, а завтра – нет.

– Милка!

– Двадцать лет Милка, и чего?! Вру, что ли?

– Накликаешь еще…

– Чепуха. Душу положу, что он сегодня в наш кабак явится.

Я тоже была в этом уверена и весь вечер, сидя за пианино, украдкой поглядывала на входные двери, в любой момент готовая заиграть Пашкину любимую мелодию из «Профессионала». Но Шкипер не пришел, и наряду с разочарованием я почему-то почувствовала облегчение.

Мы вернулись из ресторана в третьем часу ночи. И первое, что я увидела, выйдя из машины, – большой черный джип «Тойота» возле подъезда. Внутри кто-то курил.

– Опа… – тихо сказала Милка. – Не по твою ли душу?

– У Шкипера «Мерседес»… – растерянно ответила я. В желудке сразу похолодело. Вглядевшись пристальней, я рассмотрела за рулем джипа плоскую сонную физиономию Левки Боцмана.