Билет на бумажный кораблик

– Да ради бога, – невозмутимо разрешил он, увеличивая скорость. Я с досады выругалась (Жиган даже головы не повернул) и остаток пути ехала как на иголках.

Мы остановились в обычном дворе перед старой девятиэтажкой, утопающей в зелени тополей. Жиган вышел, помог выйти мне. Мы поднялись на третий этаж, Жиган открыл дверь своим ключом.

– Ну вот, доставил, – сказал он кому-то. В маленькой прихожей не было света, и мне пришлось долго щуриться, прежде чем в двух силуэтах я разглядела Боцмана и Ибрагима.

– Мужики, ну что за цирк? – жалобно спросила я. – Что случилось? У меня дел куча…

Боцман молча взял меня за руку и повел внутрь квартиры. Ошарашенная, я успела только заметить, что квартира эта, скорее всего, нежилая: в ней почти не было мебели, всюду лежали холмы пыли, окно в большой комнате было не мыто сто лет. Возле этого окна спиной ко мне стоял человек. Боцман тихонько свистнул, человек не спеша повернулся, и я увидела светлые серые глаза на смуглом лице с тяжелым подбородком.

– Привет, – сказал Шкипер.

Я повела себя неоригинально и грохнулась в обморок.

Очнувшись, я увидела над собой белый потолок с розовым пятном закатного солнца на нем. Я лежала на диване с чьей-то свернутой кожаной курткой под головой. Рядом громко и нецензурно ругались:

– Есть у тебя мозги, хрен с ушами, или нет?! Я говорил, чтобы предупредили ее?! Могла бы совсем скопытиться!

– Так это… Вроде того… Жиган, падла, ты предупреждал ее или не предупреждал?!

– Ну, предупреждал…

– Как предупреждал?! Козлы! Ничего толком сделать не могут…

– Шкипер, да мы…

– Ты вообще молчи, глист поносный… Ехал бы сам, так нет – шкета послал!

Неожиданно я начала смеяться. Мне в самом деле стало смешно до слез: это же надо было, Боцмана – этот оживший гардероб – назвать «глистом»! Я хохотала не умолкая, едва успевая вытирать катящиеся по щекам слезы, приподнимаясь с дивана и снова падая на него, пока со страхом не поняла, что не могу остановиться. Поняли это и ребята. Сквозь смех я слышала испуганный голос Боцмана:

– Шкипер, что стоишь, дай ей по морде скорей! Припадок у ней!

– Ты что, свихнулся?!

– Так надо, чтоб заткнулась… Я в кино видал!

– Сам дай, я не могу!

– Да давай уже, она же рехнется сейчас!

«По морде» мне дал в конце концов Жиган и вложил в это всю душу. Я захлебнулась собственной истерикой и повалилась ничком на диван. Тут же раздался какой-то грохот и возмущенный вопль Жигана:

– Шкипер, ты чего?!!

– Ничего, – сказал Шкипер, садясь рядом со мной. Я этого не увидела, лишь услышала скрип старых пружин под опускающейся на них тяжестью. Я с криком шарахнулась с дивана, но он успел меня поймать.

– Детка, успокойся. Это я. Я живой.

Меня трясло. Дрожали губы, руки, слезы из глаз бежали градом, и я неловко вытирала их, чтобы рассмотреть лицо Шкипера, но слезы набегали снова, скрывая все в расплывающейся пелене. Дрожали даже вырывающиеся из горла слова, и я никак не могла закончить фразу:

– Пы-пы-пы… Пашка… Ты-ты-ты… Ка-а-ак ты…

Он молча ждал, пока я успокоюсь. Из угла мрачно, как помойный кот, сверкал глазами Жиган, у которого уже набух синяк на правой скуле. У меня, в свою очередь, распухала левая. Боцман стоял в дверях, загораживая весь проем, Ибрагим сидел на подоконнике, поглядывая вниз, на темнеющий двор. А я все икала и хлюпала, размазывая по лицу слезы грязным платком. И никак не могла крепко удержать в руках бутылку с минералкой, которую сунул мне Боцман, и холодные капли падали мне на юбку, просачиваясь сквозь ткань, бежали по ногам. И ревела, ревела, ревела.

– Кругом, шагом марш, – наконец сказал Шкипер.

Ребята, как солдаты, повернулись и вышли. Я была уверена, что они убрались от греха в другую комнату, но хлопнула входная дверь, и я поняла, что осталась со Шкипером наедине.

Он встал, зажег свет. Взяв с подоконника мятую пачку сигарет, закурил, и только сейчас, увидев освещенное на миг красным огоньком его лицо, я окончательно узнала Шкипера. Он почти не изменился: те же светлые глаза, те же брови, почти сросшиеся на переносице, те же резкие скулы. Но что-то неприятно царапало мое зрение, и я поняла, что это, лишь поднявшись с дивана и подойдя к Шкиперу вплотную. У него сильно поседели волосы, из черных сделавшись почти сплошь цвета перца с солью. Меня это так напугало, что я даже перестала икать.

– Господи, Шкипер! Это что?!

– А-а, фигня… – равнодушно сказал он, проследив за моим взглядом. Загасил прямо о подоконник сигарету, улыбнулся: – Ну, ты как вообще, детка?

– Лучше всех! – Я негодующе высморкалась в мокрый платок. – Слушай, у тебя совесть есть?!

– М-да… – несколько смущенно буркнул он, поглядывая за окно. – Слушай, извини. Конечно, поосторожнее надо было… Ну, что ты от них хочешь?! Придурки…

– Ты мне зубы не заговаривай, – всхлипнув в последний раз, придушенно сказала я. – Что это за комедия с похоронами была? Я чуть сама не умерла прямо на могиле…

– Да, мне Боцман рассказывал. – Шкипер по-прежнему смотрел в окно. – Знаешь, я как-то не рассчитывал…