Билет на ковер-вертолет

Мне снова стало смешно. Недавно услышала по радио очередную шуточку. «Она поехала за ним в Сибирь и испортила мужу всю каторгу». Интересно, осужденные за антиправительственное выступление дворяне были рады увидеть своих супружниц? История отчего-то умалчивает об этом факте. Во всяком случае, в школьных учебниках, из которых я черпала знания, весьма подробно описано, как нежные дамы страдали в пути, останавливаясь в простых трактирах. Лично у школьницы Таракановой тогда возникла масса вопросов: тетеньки не шли пешком, волоча ядро на ноге, их не били, не унижали, не оскорбляли. Дамы совершали путь в карете, мучаясь оттого, что вместо медвежьей полсти их ноги прикрывало ватное одеяло. И потом, они жили в обычных избах, имея при себе горничную и кухарку. Можно ли считать подобные условия ужасными? Рядом любимый муж, в печи горит огонь, есть картошка и помощницы, которые приносят воду, стирают белье и варят суп. Да подавляющее количество русских баб посчитало бы такую каторгу невероятной удачей! А что опальным дворянкам было делать в Петербурге? Их бы никто в гости не позвал, замуж не взял — общество побоялось бы царского гнева. Так что поездка в Сибирь была для них спасением.

Толик опять икнул, по кухне поплыл аромат.

— Духи! — воскликнула я. — Такие есть у Кристины, название забыла… Он пил парфюм, французский!

— Совсем ты, Вилка, того, — вздохнула Инна. — Хоть представляешь, в какую цену крохотный флакончик идет? Толяну, чтобы ужраться, сто таких наперстков надо, и где ему…

Но я уже подошла к подоконнику, отодвинула тяжелую портьеру и увидела около стопки пожелтевших от старости газет огромный флакон — просто бидон! — наполненный светло-желтой жидкостью. Те, кто посещает парфюмерные лавки, сейчас поймут, о чем идет речь: подобные «бутылки» многие фирмы выпускают в рекламных целях, для украшения витрин и торговых залов.

— Матерь божья! — всплеснула руками Инна.

Я быстро протянула к флакону руки, ловко скрутила пробку-дозатор и сказала:

— Ага, тот самый запах.

— Эй, эй, эй! — заволновался Толик. — Это что ж получается? Штука с прыскал кой снимается?

— Ну да, — пожала я плечами. — А ты не знал?

— Не-а, — жалобно протянул алконавт. — Прикинь, как устал! Пшикал и пшикал себе в рот, чуть не помер, пока пробрало! Сначала еле-еле из магазина вынес, а потом измучился: жал, жал на пробку, а в пасть — чуть попадает, один запах.

Лицо Толика приняло самое разнесчастное, обиженное выражение. Стараясь не расхохотаться, я глянула на обомлевшую Инну:

— Понятно? Пойду домой.

— Ну, ща тебе мало не покажется… — процедила соседка, поворачиваясь к супругу.

Толик в очередной раз икнул, вздрогнул и начал медленно сереть. Мне даже стало жалко предприимчивого алкоголика. Ей-богу, он уже натерпелся по полной программе. Представляете беду? Ухитрился спереть три литра духов, а открутить пробку не догадался — нажимал на распылитель, мучился в ожидании кайфа. А сейчас получит от обозленной Инны скалкой по башке.

— Лучше скажи ему спасибо, — усмехнулась я.

— За что? — уперла кулаки в бока Инна. — С какой радости?

— У тебя теперь парфюма на полжизни хватит, — объяснила я. — И еще: станешь во дворе чистую правду говорить — что муж принес, соседки от зависти скамейки погрызут, будешь фломастером уровень остатка отмечать перед уходом, и отлично.

В глазах Инны мелькнула растерянность.

— Слышь, Вилка, тебе, часом, картину повесить не надо? Или дверцу у шкафа поправить? Еще утюг починить могу… — деловито предложил протрезвевший от страха перед расправой Толик.

— Спасибо, — вежливо ответила я, — дома свой починяльщик сидит, креветки лопает.

Вернувшись назад, я обнаружила папеньку в прихожей. Ленинид с интересом разглядывал фотографии, вынутые из конверта.

— Слышь, доча…

— Ты зачем берешь чужие вещи? — налетела я на «звезду».

— Они на полу лежали, — начал оправдываться папенька, — сумка упала.

— Чей ридикюль свалился, твой?

— Нет, — слегка растерялся папашка. — Я такое не ношу, не моя вещичка.

— Некрасиво хватать чужое без спроса.

— Хотел собрать.

— Не надо.

— Помочь думал.

— Благодарствую за заботу! — рявкнула я, отнимая у Ленинида снимки.

— Слышь, доча…

— Мне некогда!

— Хотел спросить…

— Потом! — продолжала злиться я. — Фу, теперь от конверта рыбой несет!

— Доча…

— Я пошла работать.

— Погоди…

— Некогда!

— Скажи…

— Все!!! — заорала я и влетела в комнату к Кристине.

Что говорить, вечер прошел бездарно. Вместо того чтобы искать, где расположено заведение «…оло-док», я занималась всякой глупостью: сначала выслушивала идиотские речи зазвездившегося папашки, а потом уличала несчастного Толика.

Кристины дома не было. Впрочем, сей факт меня не удивил. Наша Крися — человек активный, она бегает по всяким секциям и студиям, в частности, занимается в театральном кружке. Наверное, сегодня у нее репетиция, а Томочка поехала встречать девочку — Томуська очень беспокоится, когда Крися поздно возвращается домой. Никита же спокойно спит в своей кроватке. У мальчика, активного и шумного днем, совершенно беспробудный сон — в квартире может палить пушка, он ни за что не проснется.