Билет на ладью Харона

– Ваше Высочество! Исключительно в силу сложившихся обстоятельств не смог вовремя направить свои труды непосредственно на благо… Никто никогда не принимал мои открытия всерьез и не желал их даже обсуждать. Только дайте такую возможность…

Маштаков привстал на стуле, подавшись вперед и преданно глядя князю в глаза. Только что руки не простер к нему для пущей убедительности.

«Ну актер, актер… Но это несущественно», – подумал князь, сказал же совсем другое:

– В таком случае я вам эту возможность предоставляю. Само собой, наши специалисты с вами обстоятельно и предметно побеседуют. После чего вам будут созданы все необходимые условия для работы. И над хроноквантовым преобразователем, и по другим направлениям.

В средствах мы не слишком стеснены, сможем оборудовать вам лабораторию не хуже той, что у вас была. Помощников дадим квалифицированных, лучших специалистов по вашему выбору привлечем.

Работать будете прямо здесь, в Кремле, подходящих помещений хватит. Так оно и удобнее, и спокойнее и вам, и нам. В пределах кремлевских стен будете пользоваться неограниченной свободой, то же касается и возможных жизненных удобств. За пределами Кремля… – князь пожевал губами, подбирая выражение, – полной свободы обещать не можем. Пока.

– Да зачем мне эта Москва! – Маштаков, после всего лишь трех дней строгой изоляции и приложенной к себе лично судьбы Эдмона Дантеса, за величайшее благо счел обещанную возможность беспрепятственно выходить из комнаты, бродить по кремлевским аллеям, скверам, музеям и храмам.

Присматривать за ним, конечно, будут, но в любом случае такая жизнь неизмеримо лучше полноценного заключения в российской тюрьме или застенках Катранджи-бея.

Глава одиннадцатая

Уже на следующий день Олег Константинович вновь вызвал к себе Чекменева. Сейчас от его хандры не осталось и следа.

С утра он два часа скакал на коне по узким, покрытым опадающей (что-то рано в этом году) листвой тропам окружающего его охотничий домик леса. Десятивершковый[21] караковый[22] Бархан носил князя по оврагам и буеракам, горяча кровь и себе, и хозяину. Особая прелесть бешеной скачки заключалась в том, что внезапно возникающие на пути ветки запросто могли снести голову или выхлестнуть глаза всаднику, а сам жеребец рисковал поломать ноги на крутом склоне или попав копытом в кротовую нору…

Но все обошлось благополучно. Перед толстыми сучьями князь пригибался, а тонкие лихо рубил шашкой, которую держал, откинув обухом на правый погон. Поводьями же управлял одной левой. Бархан не забывал внимательно смотреть не только вперед, но и под ноги.

Возвратились конь и всадник довольные друг другом.

Приняв душ и рюмку водки, ощущая легкость во всем теле, Великий князь слушал доклад генерала.

– Таким образом, Олег Константинович, как я и обещал, готов доложить очередные результаты моей работы.

– Давайте.

Сегодня Чекменеву требовалось не только сообщить очередную оперативную информацию, но и получить санкции.

В чем и беда сотрудничества с умным и одновременно авторитарным правителем. Он желает вникать во все. Этим, кстати, отличались все Романовы из занимавших престол. Тот же Николай Первый, сам себя назначивший личным цензором к Пушкину, или Николай же, но Второй, знавший в лицо и по именам всех офицеров Гвардии от самого никчемного корнета и считавший своим долгом отслеживать и утверждать все их малейшие перемещения по службе.

Вот генерал и приступил к докладу.

– В пределах нашей досягаемости мы прошлись предельно частым бреднем, примерно так, как в Израиле перед началом войны. Изымали всех, на кого показывали ранее изъятые фигуранты, и далее по цепочкам. Естественно, работали невзирая на действующие у них… – Произнесенное с предельной степенью презрительности и указанием большим пальцем через плечо, в сторону Северной столицы, начало фразы Олегу Константиновичу понравилось. Чекменев это уловил и форсировал голосом: – У них законы и всякие там презумпции. При этом очень помогло устройство «Ляхова–Бубнова». Установлено, обобщенная цель представителей руководства «черного интернационала» на территории России и на данном этапе их борьбы следующая: спровоцировать крупномасштабные беспорядки на южной и западной границах, согласованные со студенческими бунтами в Финляндии и Польше, в общем, по типу «Будапешт-56».

Данные акции должны быть сопряжены по времени с аналогичными выступлениями на сопредельных территориях, населенных представителями «разделенных наций», тут же – мятежи европейских «леваков» типа «Париж-68» и прочих сепаратистов, в Алжире, Басконии, Корсике, Европейской Турции. В общем – глобальный мятеж «мировой деревни» против «мирового города».

Это, конечно, программа-максимум, рассчитанная на год-два с окончательной целью – слом нынешнего миропорядка и установление системы «управляемого хаоса».

– Ты что, всерьез считаешь, что такая схема возможна? – искренне удивился князь. – Согласовать действия абсолютно разнородных, даже противоположных по культуре, образованию, психологии и целям сил? Абсурд, не верю!