Билет в бессмертие (СИ)

   Дальше его мысли стали путаться, наползая, как муравьи, друг на друга, и вдруг исчезли, оставив Ивана Ивановича наедине с чистым разумом, который сразу же и забылся тяжелым сном на пару с хозяином.

   Из картины показались испачканные краской руки художника, собрав в охапку звеневшие под потолком души, руки попытались унести (забрать) их с собой в картину, но некоторые из спеленатых душ стали безудержно чихать и кашлять, и втиснуть их в пространство картины оказалось невозможно.

   - Аллергия на краски,- сказал висевший под хрустальной люстрой старенький паучок,- или на растворитель. Придется им куковать со старухой.

   И паучок засмеялся, прикрывая свой беззубый ротик лапкой, тихонечко так, чтобы не разбудить Ивана Ивановича, храпевшего на печи.

   ***

   - Тик-так, - икало замерзшее во сне море, - тик-так.

   - Что-то случилось, - уверенно сказала старуха, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, заспешила назад к домику. Свернувшиеся калачиком на ее голове змеи еще теснее прижались друг к другу.

   - И мне что-то не по себе,- подтвердила коса, - холодно. Хмурые тучи закрыли луну. Наверное, пойдет снег.

   Рыба промолчала. В отличие от худосочной косы, она имела приличный запас жира, и беспокоиться ей было не о чем - не замерзнет и даже гусиной кожей не покроется, как море, привыкшее к теплу. Рыба помнила еще те времена, когда никакого моря в этих краях не было, и она плавала в аквариуме у старухи. Потом старуха наколдовала море, которое населила разными каракатицами, так рыба называла про себя морских черепах. Она ошибалась: наколдовать море старухи было не под силу, разве что небольшую лужу с мертвой водой.

   Между тем старуха с ужасом смотрела на свою правую руку, которая чернела у нее на глазах.

   - Мадам, - подошла к ней поближе коса,- вам надо срочно согреться. Души никуда не убегут, а вы можете потерять руку.

   - Ампутация дело серьезное, сама через это проходила и не один раз.

   - Закрой свой паршивый рот, - цыкнула на рыбу коса.

   Они развели на пустынном берегу костер из гнилых бревен, с избытком валявшихся тут же, и старуха протянула к огню дрожащие руки. При свете вспыхнувших в темноте деревяшек, стало заметно, что ее трясло.

   - Ы-Ы-Ы,- жутким голосом завыла старуха, содрогаясь всем своим немощным телом, - Ы-Ы-Ы.

   Рыба поежилась от нехороших предчувствий и ушла в себя, подальше от внешних раздражителей. Если бы она реагировала на все причуды старухи, то ее давно бы не было на этом свете.

   - Ы-Ы-Ы,- повторило в вышине эхо, и стоявшую у костра троицу тут же засыпало мелким снежком, как будто Ы-Ы-Ы являлся неким сигналом к наступлению, и небо только и ждало этого несуразного Ы-Ы-Ы, чтобы отомстить колдунье.

   - Однако, не пора ли нам делать ноги, мадам, обстановка накаляется,- засуетилась коса,- судя по прогнозам местных синоптиков, мы можем попасть в снежную ловушку.

   - Чего ты несешь, какие синоптики, - одернула косу рыба, - ты же не на земле.

   Но коса продолжала настаивать на своем, теперь уже ссылаясь на интуицию.

   Никто и не спорил с ней, все ждали решения старухи.

   Старуха же лихорадочно считала в уме пройденные километры. Пять на восток, три на северо-восток, итого восемь. Сколько времени понадобиться, чтобы дойти до избушки с душами, минут тридцать, не более.

   Тяв-тяв,- заскулило как побитая собачонка море,- рассвет близко?

   - Еще один шизик выискался,- усмехнулась про себя рыба,- с нами пойдет или как?

   Снегопад тем временем все усиливался, не оставляя нашей троице никакой надежды на то, что они смогут выкарабкаться отсюда в скором времени.

   Сквозь нависшую плотной стеной белую пелену смутно угадывались силуэты ангелов, снующих между мирами: между миром живых и миром мертвых. Издалека казалось, что на их крыльях сидят, нахохлившись, как птенцы, крошечные души в смятении: а стоит ли менять шило на мыло?

   - Что за миражи? - удивилась фосфоресцирующая рыба, задрав кверху голову, - мне кажется, я вижу надкушенную мною душу, ту самую, что оставила на столе.

   - Тебе мерещится, дорогая, как может надкушенная душа куда-то лететь?

   Старуху же интересовал только один вопрос: кто посмел?

   - Художник, мадам,- зашептала ей на ушко коса, - я же говорила вам, что в картине портал, а вы не поверили. - И почему не остановила меня тогда, почему? И старуха разрыдалась, как маленькая девочка, захлюпала носом, и никто не смог ее утешить, да и не пытался особенно.