Билли Саммерс

Билли взял с собой все фотографии с «Планеты Земля» и «Зиллоу». Какое-то время он их изучает, потом открывает ноутбук и находит в Интернете кое-какие фразы по-испански. Когда (и если) придет время, ему необязательно будет их говорить, однако сейчас он разучивает их наизусть, повторяя вслух снова и снова. Возможно, ему понадобится только одна. Или две. Или ни одной. Но перестраховка еще никому не помешала.

Me Ilamo Pablo Lopez.

Esta es mi hija.

Estos son para el jardín[57].

Mi es sordo y mudo:

Я глухонемой.

4

Утром они завтракают в «Крейзи кау», потом выезжают. Билли не хочет слишком утруждать свой старый пикап, да и необходимости гнать нет. До Вегаса всего пара сотен миль. К Нику он не полезет до воскресенья: в этот день профи играют в футбол, и почти наверняка в особняке на Чероки-драйв стоит тишина. Никаких садовников, смотрителей и — в идеале — дружков Ника. Билли посмотрел расписание и узнал, что в это воскресенье «Джайентс» играют против «Кардиналс» в шестнадцать часов по североамериканскому восточному времени. В Неваде это час дня.

Чтобы скоротать время, он рассказывает Элис, как пришел в бизнес. Джонни Кэппс был первым звеном в этой цепи, которая закончится — осталось выковать по меньшей мере еще одно звено — на магистрали I-70, ведущей на запад.

— Погоди, это же тот парень, который остался без ног. Которого повстанцы оставили в живых, как приманку.

— Да. Клэй Бриггс — Фармацевт — смог остановить кровь, а потом Кэппса на вертолете доставили в дрянной ветеранский госпиталь, где он провел очень много времени и плотно подсел на иглу, пока врачи пытались реабилитировать то, что не подлежало никакой реабилитации. В конце концов дядя Сэм усадил его в коляску и отправил домой. В Куинс он вернулся прожженным наркоманом.

— Как грустно.

Что ж, думает Билли, хотя бы история с наркотой кончилась хорошо. С Джонни связался его двоюродный брат Джоуи, оставивший себе итальянскую фамилию Каппицано (хотя все, конечно, звали его Джоуи Кэппс). С разрешения одной из крупнейших нью-йоркских организаций — и, разумеется, картели «Синалоа», контролировавшей городской наркобизнес, — Джоуи Кэппс создал собственную организацию. Совсем крошечную, даже группировкой не назовешь. Он предложил покалеченному бойцу должность бухгалтера в этой конторе, но при условии, что тот спрыгнет с иглы.

— И он спрыгнул?

— Да. Все это он рассказал мне сам, при встрече. Полежал в реабилитационном центре — лечение оплатил братишка, — а потом до самой смерти три-четыре раза в неделю ходил на встречи бывших наркоманов. Умер несколько лет назад. От рака легких.

Элис хмурится.

— Он ходил на встречи, чтобы слезть с иглы, но при этом зарабатывал на жизнь тем, что сажал людей на иглу?

— Ну, сам-то он никого не сажал. Просто считал и отмывал вырученные с продажи наркотиков деньги. Но сути это не меняет. Как-то раз я обратил на это его внимание, и знаешь, что он мне ответил? Что в барах всего мира работают бывшие забулдыги. Он просто дает людям то, что им нужно, а те, если захотят, могут слезть с иглы и вернуться к жизни. Это его слова. «Вернуться к жизни».

— Боже. Левая рука не знает, что делает правая.

Билли рассказывает, что чуть не поехал в Ирак еще раз, но потом решил, что это безумие — и самоубийство, — и снял форму. Какое-то время болтался без дела, пытаясь придумать, чем можно заняться парню, который много лет отстреливал людям головы. И тут на него вышел Джонни.

Завелся у нас один парень из Джерси, сказал он, который знакомится в барах с женщинами, а потом избивает их до полусмерти. Наверное, у него какая-нибудь детская травма, предположил Джонни, но срать я хотел на его детские травмы. Он плохой человек, раз людей инвалидами делает. Последняя его жертва оказалась в коме, и так уж вышло, что фамилия у нее была Каппицано. Джонни она приходилась троюродной или четвероюродной сестрой, но родня есть родня. Беда в том, что этот ублюдок, любивший избивать женщин, принадлежал к крупной и могущественной преступной группировке, базировавшейся на другом берегу реки, в Хобокене.

Джоуи и Джонни решили перетереть с главой этой группировки и выяснили, что ребятам из Нью-Джерси этот засранец тоже на хрен не сдался. Stronzo madre[58] c перстнями на пальцах предпочитает забивать теток до полусмерти — нет бы везти их домой и дрючить, как все нормальные мужики, или хотя бы fottimi nel culo

[59], что тоже по вкусу некоторым мужикам и даже некоторым бабам. Но ни одна баба не хочет, чтобы ей разбили лицо.

Суть беседы сводилась к следующему: capo[60] не может дать формального разрешения прикончить stronzo madre, потому что за такое убийство непременно должна последовать месть. Но если это сделает сторонний человек и если обе группировки — крупная из Хобокена и маленькая из Куинса — за это заплатят, то гнилой зуб можно выдрать. Назовем это мафиозной дипломатией.

— И Джонни Кэппс позвонил тебе.

— Да.

— Потому что ты лучше всех стрелял?