Билли Саммерс

Дорогая Элис!

Если ты это читаешь, меня здесь уже нет. Я потому и решил здесь остановиться — в полумиле от мотеля есть стоянка для грузового транспорта «Счастливый Джек». Там я наверняка смогу найти дальнобойщика, который за сотню баксов согласится взять меня на борт. Я поеду на запад или на север, пока не решил, куда именно. Точно не на юг и не на восток, там я уже побывал и возвращаться не хочу.

Пожалуйста, знай: я не бросаю тебя.

Я ведь спас твою жизнь, когда очень плохие и глупые люди бросили тебя умирать на обочине Пирсон-стрит, верно? Вот и сейчас спасаю. Вернее, пытаюсь спасти. У меня не идут из головы слова Баки. Мол, ты пойдешь за мной хоть на край света, если я тебе позволю. А если я позволю — тебе конец. До меня дошло, что он прав насчет края света, когда ты поехала со мной к Клэрку в Монток-Пойнт. Насчет конца он тоже прав, но конец пока не пришел, и я надеюсь этого не допустить. Вечером на мой вопрос ты ответила, что все почти нормально. Я знаю, что это так и что со временем ты действительно сможешь оставить случившееся позади. Но хорошо бы не слишком скоро. Клэрк кричал, помнишь? Он кричал, что ему больно, и я надеюсь, эти крики будут преследовать тебя еще долго после того, как ты смиришься с моим отъездом. Да, он поплатился за то, что сделал с той девочкой в Мексике. И с родным сыном. И с остальными девочками тоже. Но когда ты причиняешь человеку боль — не такую ерундовую, как та, что тревожит мой заживающий бок, а настоящую боль, смертельную, — она оставляет шрам. Не на теле, а в душе. Так и должно быть.

Я должен тебя покинуть, потому что я тоже плохой человек. Раньше я пытался гнать от себя эту мысль — в основном с помощью книг, — но больше не могу закрывать на это глаза. Я боюсь заразить тебя и потому ухожу.