Билли Саммерс

Поскольку ничего интересного она больше сказать не может, Билли выключает телевизор. К вечеру выйдут интервью с соседями Дэвида Локриджа по Эвергрин-стрит — их он видеть не хочет. Джамал и Корин, конечно, не подпустят журналистов к детям, но даже на одних Джамала и Корин смотреть будет больно. И на Фасио. И на Петерсонов. И на Джейн Келлогг, вдову-алкоголичку из последнего дома на улице. Негодование соседей — еще не самое страшное. Самое страшное — их растерянность и обида. Они скажут, что Дэвид производил приятное впечатление. Они скажут, что он казался им хорошим человеком, и уж не стыд ли он сейчас чувствует?

— Ну да, — говорит он в пустоту. — Лучше, чем ничего.

Интересно, Шан и Дерек простят своего соседа — любителя «Монополии», — если узнают, что он застрелил злодея? Хотелось бы верить… Одно обстоятельство портит героическую картинку: злодея он застрелил из укрытия. Пустив пулю ему в затылок.

2

Он набирает Баки Хэнсона и попадает на голосовую почту. Что ж, ожидаемо — ведь Билли звонит с неизвестного номера (Баки не дурак и заносить Далтона Смита в список контактов не станет). Даже если он понял, что ему звонит клиент из захудалого южного городишка, трубку он не возьмет.

— Перезвони, — говорит Билли, оставляя голосовое сообщение. — Срочно. — И принимается мерить шагами свою узкую длинную гостиную, не выпуская телефон из рук.

Баки перезванивает меньше чем через минуту. Времени он зря не теряет. И не пользуется именами. Эта привычка у таких, как он, стала второй натурой, и они никогда ей не изменяют — даже если телефон точно не прослушивается, а собеседник заслуживает доверия.

— Он хочет знать, куда ты пропал и что случилось.

— Я выполнил заказ, вот что случилось. Пусть включит телевизор и убедится. — Билли машинально хлопает себя по заднему карману и нащупывает список покупок Дэвида Локриджа. Вечно он забывает эти списки в карманах.

— Он говорит, у вас был план. Они все продумали, а ты их кинул.

— Кто кого хотел кинуть — вот в чем вопрос.

Воцаряется тишина. Баки переваривает услышанное. Он много лет занимался посредничеством, за все эти годы ни разу не попался, и он далеко не дурак.

— Правда?

— Смогу ответить наверняка, когда деньги поступят на счет. Или не поступят. Пока их нет, как я понимаю?

— Да ладно тебе! Всего два часа прошло.

Билли бросает взгляд на кухонные часы.

— Скорее три. Сколько, по-твоему, идут деньги? Цифровой век на дворе — если ты вдруг забыл. Проверь баланс, пожалуйста.

— Минуту. — На другом конце провода, за тысячу двести миль от его подвальчика, клацают кнопки компьютерной клавиатуры. Потом Баки возвращается. — Пока ничего. Хочешь, я с ними свяжусь? У меня есть чей-то электронный адрес. Толстяка-подельника, наверное.

Билли думает о Кене Хоффе, от которого с утра разит перегаром и отчаянием. Ходячий косяк. И он, Билли Саммерс, — тоже.

— Ты там? — спрашивает Баки.

— Подожди часиков до трех и проверь счет еще раз.

— Если там пусто, тогда что? Написать им?

Баки имеет полное право задавать такие вопросы. Он в доле: сто пятьдесят тысяч из обещанных Билли полутора миллионов принадлежат ему. Очень неплохой куш, и к тому же необлагаемый налогами, но есть один нюанс: покойнику деньги не нужны.

— У тебя есть семья? — За все годы, что Билли сотрудничал с Баки, такой вопрос он задает впервые. Да что там, они уже пять лет друг друга не видели. Их всегда связывали сугубо деловые отношения.

Баки как будто ничуть не удивлен сменой темы. Потому что он знает, что тема-то на самом деле та же. Он — единственное связующее звено между Билли Саммерсом и Далтоном Смитом.

— Две бывшие, детей нет. С последней супругой развелся двенадцать лет назад. Иногда она шлет мне открытки.

— Мне кажется, тебе стоит на время уехать из города. Как только повесишь трубку, выходи на улицу, лови такси и дуй в аэропорт Ньюарка.

— Спасибо за совет. — Голос у Баки не злой, скорее обреченный. — И за качественно испорченную жизнь.

— Я тебя отблагодарю. Мне должны полтора, один — твой.

На сей раз Билли слышит в повисшей тишине потрясение. Потом Баки говорит:

— Ты серьезно?

— Да. — Он не лукавит. Он готов пообещать Баки хоть весь гонорар, потому что больше не хочет иметь к этим сраным деньгам никакого отношения.

— Если ты правильно оцениваешь ситуацию, — говорит Баки, — вполне может быть, что никаких денег ни ты, ни я не увидим. Твой работодатель их просто не переведет. И переводить не собирался.

Билли снова думает о Кене Хоффе — человеке с буквально вытатуированным на лбу словом «ЛОПУХ». Интересно, Ник и про Билли думал так же? С самого начала? От этой мысли его берет злость, он даже рад новому чувству, потому что оно напрочь вытесняет предыдущее — стыд.

— Да все он переведет. Я это устрою. А пока тебе надо делать ноги в далекие края. И путешествуй под чужим именем.

Баки смеется.

— Не учи бабулю сосать яйца, сопляк! Я найду, где спрятаться.

Билли говорит:

— Слушай, а давай все-таки напишем письмецо. Я надиктую.

Молчание.

— Валяй.