Бинарная плащаница

Витторио выпрямился в кресле так, что натянулся подключенный к затылку психопривод. Стиснул пальцы на второй руке, слегка тряхнув кулаком, будто угрожал бушевавшему за наглухо закрытыми ставнями барселонскому карнавалу.

Он чувствовал томительное возбуждение, упоительное и тревожное, переполнявшее его необъяснимой мощью, позволявшей вести за собой. «Месяцы» взирали на лидера молча, и лишь мелко водили вверх-вниз клювами масок, когда произнесенные слова находили отклик в их собственных душах.

– Сорок Два мечтал свергнуть верхолазов, потому что не был им сам. Я сделаю так, что высшая каста признает Ткачей Сети равными себе, поднимет на одну ступень, станет не только считаться, но почитать. Вы со мной, братья?

– Безусловно.

– До конца.

– Это не обсуждается, брат.

Цикл осмотрел всех троих – далеко не пешек на игральной доске, в которую превратилась современная цивилизация. Троих, безропотно подчиняющихся его воле и следующих за ним к вершинам власти.

Верхолаз, состоящий в совете директоров крупнейшей корпорации Западного полушария. Агент сразу трех мировых разведок. Офицер СБА, раз в неделю пожимающий руку самого Ника Моратти. Этих людей не приходилось удерживать силой, шантажом или перспективами сладкого пряника. Они верили в стремление Гамбы возвыситься и изменить мир. Верили и желали в этот момент быть предельно близко.

Однако получится ли у человека, называвшего себя Циклом, с такой же легкостью управлять тысячами последователей? Человек, называвший себя Циклом, верил, что сможет. Витторио Гамба, прячущий изуродованное шрамами лицо под зеркальной наномаской, испытывал незнакомую, не являвшуюся даже в перестрелках дрожь неизвестности…

Душа его бурлила исландским гейзером. Горячие струи обжигали изнутри, бросали в жар, старательно скрываемый плащом и шлемом. Они шептали, словно духи Лоа в храме Гэлле, изменчивые и вкрадчивые.

Ему придется вести за собой людей.

Множество людей. Самых разных. И это вызывало неподдельный ужас. Когда человек одинок, он способен разобраться в собственной начинке. Понять, кто он, каково его место под Луной, каковы устремления, порог морали, границы отваги и горизонты щедрости. Одиночка хотя бы лично себе способен честно признаться, за что станет сражаться до конца, а от чего обратится в бегство.

Когда людей двое, их разделяет пропасть. Никто из них не в силах познать другого, заглянуть в душу и увидеть правду. Они – чужие. Когда в социальной группе десяток личностей, несхожесть людей-снежинок только усиливается. Когда их сто – стократно. А если их тысяча? Сотня тысяч? Миллион? Целый миллион душ, надежд, судеб и верований. Разных, как те самые снежинки. И всех их предстоит объединить одной-единственной идеей. Невидимой, неосязаемой, нематериальной, что по-настоящему ужасно. И одновременно прекрасно…

Витторио с трудом сдерживался, чтобы не снять шлем и не отереть взмокший лоб. Толпа, ее законы, течения и потребности легко просчитываются наукой, социологией, биологией и психологией. И все же, чему история знает немало подтверждений, подчас толпа не просчитывается никакими методиками. В таком случае повести ее за собой – настоящее чудо. И он, Гамба, обязан его сотворить…

– У нас появятся новые враги, – уже тише продолжил мужчина в красном плаще с откинутым капюшоном. – Нам придется выдержать нападки СБА и государств, потревоженных возрождением былой силы нейкистов. Но каста, зародившаяся в мире после появления первого компьютера, обязана получить новый статус…

Он вдруг замолчал и скривился, низко опустив голову.

Приступ боли, такой неожиданный и непрошеный, сковал лицо и шею, оборвав на полуслове. Тонкие иглы инъекторов, установленных в начинке шлема, тут же проткнули кожу, впрыскивая свежие дозы медицинских нанов и обезболивающего. «Месяцы» восприняли заминку как должное – передавая им часть своего глобального плана, лидер подбирал слова.

– Каста… – прошептал Цикл, едва боль схлынула. – Холодный расчет и конструирование чуда. Да, мы одурачим миллионы машинистов, но одурачим их во благо. Вместо Маммоны, которому, как все остальные, поклоняются последователи Нейк, заставим верить в нечто большее и высшее. Дадим столько денег, сколько будет нужно, но вынудим служить не презренному металлу, но общей цели. Научим чувствовать себя братством. В его обновленной основе мы сплотим избранность верхолазов и неприкосновенность служителей религиозных культов. И тогда Мертвый откроет нам ворота Станции…

– Не станет ли он нашим противником? – осторожно поинтересовался Июнь, поерзав в кресле. – В его руках каналы раздачи новой энергии. Арка. Половина СБА. Он имеет влияние на верхолазов и президентов. Смог противостоять объединенным армиям сразу нескольких стран. Содержит армию, флот, собственный Анклав и управляемые корпорации. За последние годы он стал фактическим правителем планеты.