Биография smerti

Но только не очень-то получилось. Никакого образования у Марининой мамы не было, работала она в детском саду посудомойкой, получала семьдесят рублей тогдашних, застойных, денег, ну и кое-что из продуктов удавалось вынести. А с дочкой странная вещь приключилась. Пока жили с папашей, словно на пороховой бочке, ничто ее не брало. Однажды зимой в одной легкой кофточке от батяниного гнева на балконе пряталась. Другой раз он ее головой об стену приложил за то, что заревела не к месту. А уж сколько приходилось во дворе пережидать, в любую погоду, пока родитель перебесится, и не счесть. И ведь вот удивительно – даже не чихнула ни разу. А когда началась спокойная жизнь, вдруг раскисла. Чуть ветерком обдует – немедленно ОРЗ. В переполненном трамвае проедет – грипп. Искупались с подружками в речке – тем ничего, а Маринка почки застудила.

Мама только и делала, что вызывала врача и сидела с ней на больничном. А когда все же оказывалась на работе – волокла из садиковской столовой продукты в двойном размере. Ведь дочке для поправки здоровья и фрукты нужны, для витаминов, и творог, для кальция, а пуще всего, чтоб окрепнуть, – мясо...

Посудомойка, конечно, профессия дефицитная, но в конце концов даже сердобольная заведующая не выдержала – уволила. А на новую работу – не брали. Поселок-то маленький, все знали, что у Холмогоровой дочка хворая, а кому нужен сотрудник, который все время будет на больничном сидеть?

Вот мама, чтоб с голоду не опухнуть, и придумала: надо уехать в город, где их никто не знает. Маринкины доктора посоветовали на юг податься, в теплый климат. Так они оказались в Краснодарском крае, в приморском городке N. Маме удалось устроиться дворничихой. Зарплата опять копейки, зато комнату выделили – в подвальчике, рядом с подсобкой. Но туалет имелся. И даже раковина.

В городке действительно было тепло – и солнце раскаляло асфальт, и горячие ветра дули с моря. Правда, в их подвал светило сроду не заглядывало, сырость там стояла такая, что на стенах постоянно мокрицы были, с ними даже и не боролись. Маринке бы в таких условиях еще пуще разболеться, но она вдруг, опять против всякой логики, начала крепнуть. Дома только в калошах ходить можно, потому что всегда мокро, и даже двужильная мама кашлять начала, а дочке – хоть бы что. Может, конечно, потому, что в подвальчик девочка только ночевать приходила, а все остальное время болталась на улице.