Биография smerti

– Не в этом дело...

Мужик тем временем уже в пятидесяти метрах от нее оказывается, и маман вдруг к нему кидается. А тот от нее отстраняется брезгливо:

– Женщина! Я вас не знаю!

А маманя брови нахмурила и заявляет:

– Ты, Саша, мог такое пятнадцать лет назад говорить, когда я сопливой девчонкой была. А сейчас меня не признавать тебе невыгодно.

Тут и я его узнал: Александр Пыльцов, известный актер. Его фильм «Последняя любовь пирата», хоть и старый, а абсолютно клевый. И вообще он мужик оказался нормальный. Много раз потом у нас в гостях бывал. А тогда мама с ним, как с холопом...

– Так и быть, Сашка, – говорит свысока, – извинения приняты. Можешь идти, куда шел.

И он послушно поковылял дальше – будто побитая собака. День жаркий, футболка потная, кроссовки разбиты... А мы с маман на яхту вернулись. И мимо него царственно проплыли. И она ему небрежно ручкой помахала – вся из себя красивая, воздушная...

– Зачем ты с ним так? – спросил я у матери.

И она мне рассказала, как однажды, когда она совсем девчонкой была, так же его случайно встретила. Кинулась к нему, а тот ее послал.

– Вот сегодня, – улыбнулась, – наконец отомстила.

Ни фига себе, подумал тогда я, что деньги могут сделать! Ты становишься круче, чем любой известный актер! Тут и решил: не буду больше дурить. Права мама: лучше нормально работать. И руководить.

– И, конечно, всегда, в любых обстоятельствах, оставаться мужчиной, – добавил молодой человек.

Стас, закончив рассказ и вынырнув уже из воспоминаний, внимательно взглянул в глаза Татьяне. Затем крепко взял девушку за руку. И наконец сделал то, чего она давно ждала: впился губами в ее губы.

Глава 12

Таня

Любовь, не любовь, а Стасиково поклонение было приятным. И его поцелуи оказались вполне на уровне – совсем не скажешь, что домашний мальчик. И его миллионы тоже душу грели. Будь она акулой, сцапала бы Стаса – и под венец. Тот бы пошел. Молодой, наивный...

Но только нужен ли ей богатый, но совершенно неприспособленный к жизни наследник? Ведь с ним нянчиться придется, с вечным ребенком. Пестовать его, оберегать, холить. Выслушивать, беречь, постоянно бояться, как бы ненароком не обидеть... Однако Таня до сих пор надеялась встретить человека, который будет, наоборот, опекать и баловать ее.

Только остались ли на земле мужчины, способные на это? Сколько еще можно ждать принца? Будешь искать мистера Совершенство – мамино пророчество сбудется (родительница вечно пугала, что чересчур разборчивая Татьяна останется в старых девах).

Впрочем, оборвала рефлексии Садовникова, пока о любви думать и рано, и неприлично. Завтра похороны.

Таня, уставшая после вчерашней поездки, сладко проспала до одиннадцати и теперь с удовольствием валялась в кровати. Жаль, конечно, погибшую во цвете лет Марину Евгеньевну, но есть в ее гибели и плюсы: не надо к обязательному раннему завтраку мчаться.

А может, удастся кофе в постель заполучить? Фаина, правда, грозилась, что до похорон никому в комнату подавать не будут...

Но Таня все равно набрала 111 – телефон домашнего сервиса. Важным голосом потребовала кофе, копченой колбасы, круассанов. И, о чудо, приказ был исполнен – уже через десять минут в ее дверь стучалась горничная Зухра.

Таня приняла у нее поднос, сунула сто рублей (девушка, видно, непривычная к чаевым, просияла), сказала:

– За хлеб спасибо. А как насчет зрелищ?

– Чего? – непонимающе захлопала глазами служанка.

– Ну, что у нас происходит?

– Суматоха. – Горничная вздохнула. – Народ уже на похороны начал съезжаться, внедорожник туда-сюда гоняет, Фаина Марковна нервничает, что дурдом. Сказала, на обед сосиски будут.

– А чего хозяева?

– Игорь Феоктистович с утра в кабинете сидит, и Матвей Максимович с ним. А Станислав Игоревич в Красную Долину уехал.

– Стасик? В Красную Долину? – удивилась Татьяна.

– Ну да. Фаина Марковна еще возмущалась, что он внедорожник зря занимает, а Станислав Игоревич сказал, что у него дела куда важней, чем ее мышиная возня. – Девушка прыснула.

«Куда, интересно, его понесло?» – подумала Таня и важно сказала:

– Хорошо, Зухра. Если спросят меня, говорите, что я весь день буду в комнате с документами работать. Может, только к обеду выйду. Соскучилась я по сосискам...

– Да не, насчет сосисок неправда! – всплеснула руками горничная. – Фаина грозит просто. А на самом деле свиные отбивные со шпинатом и сельдереем будут.

Тогда тем более надо выйти, решила Татьяна. А пока истинной барынькой, в постели, расправилась с колбасой и круассанами. Запила кофейком. И в кровати же лежа, взялась за дневники Марины Евгеньевны.

Дневниками в полном смысле слова их можно было назвать с большой натяжкой – обычные ежедневники, с обычными же для деловой женщины пометками: «10.00 – мэрия. 12.30 – совещание с замами. 15.00 – Аркадий Васильевич. 16.30 – „Каравелла“... Изредка появлялись: „21.00 – придет парикмахер“ или „20.00 – преферанс с М. и А. Плюс 340 вистов“. И, еще реже, совсем не относящиеся к делу замечания: