Бита за Рим (Венец из трав)

– Напротив, мой дорогой Квинт Помпей. На днях я получил от него письмо. В нем он спрашивает, нельзя ли устроить так, чтобы освободить его от командования. И он специально просил, чтобы это сделал ты. Твоей главной обязанностью будет проследить за роспуском армии. Сопротивление италиков на севере уже сломлено, а потому нет дальнейшей необходимости держать там войска. Тем более что Рим не может далее продолжать платить им. – Сулла посерьезнел. – Я предлагаю тебе не синекуру, Квинт Помпей. Я знаю, почему Помпей Страбон сам захотел освобождения от командования. Ему не хочется испытать на себе ненависть солдат. Так что давай позволим другому Помпею сделать это!

– Это меня не беспокоит, Луций Корнелий, – отозвался Помпей Руф, пожимая плечами, – я благодарен тебе за предложенную работу.

Сенат издал декрет на следующий день. Гней Помпей Страбон освобождался от командования; оно передавалось Квинту Помпею Руфу. Помпей Руф немедленно покинул Рим, уверенный в том, что ни один из осужденных беглецов еще не схвачен. Ему совсем не хотелось лишать их жизни и чести после всего, что произошло.

– Ты можешь действовать так, как будто ты сам послал себя с этим поручением, – говорил ему Сулла, вручая приказ Сената, – только сделай мне одно одолжение, Квинт Помпей: прежде чем ты передашь Помпею Страбону распоряжение Сената, вручи ему вот это письмо от меня и попроси, чтобы он прочитал его вначале.

Так как Помпей Страбон в это время находился в Умбрии со своими легионами, раскинувшими лагерь снаружи Аримина, то младший консул поехал по Фламиниевой дороге, самой большой дороге, ведущей на север. Хотя зима еще не наступила, погода в этих высотах была чрезвычайно холодной, и Помпей Руф путешествовал в теплой закрытой повозке. Он взял с собою достаточное количеством багажа, который везла запряженная мулами двуколка. Поскольку Помпей Руф направлялся в район расположения войск, его эскортом были ликторы и несколько его собственных рабов. Двигаясь по Фламиниевой дороге, он был избавлен от необходимости останавливаться на постоялых дворах, поскольку знал владельцев больших поместий на всем протяжении пути и останавливался у них.

В Ассизии его хозяин, старый знакомый, долго извинялся за те условия, которые мог предложить гостю.

– Времена изменились, Квинт Помпей, – вздыхал он, – я вынужден тратить слишком много! Да еще – как будто у меня и так мало неприятностей! – я подвергся нашествию мышей!

Таким образом, Квинт Помпей Руф отправился спать в комнату, которую помнил обставленной намного роскошнее; ныне же она оказалась не только более скудной, но и более холодной, поскольку проходившая мимо армия сорвала с ее окон ставни и пустила их на растопку. Долгое время младший консул не мог заснуть, прислушиваясь к беготне и писку мышей и размышляя о том, что происходит в Риме. Страх наполнял его душу, поскольку не в его силах было что-либо исправить. Он чувствовал, что Луций Корнелий зашел слишком далеко. Существовали такие вещи, с которыми нельзя было не считаться. Многие поколения народных трибунов, с важным видом выступавших на Римском Форуме от лица плебса, теперь были подвергнуты оскорблениям. Старший консул надежно защищен от того смятения, которое вносят в общество его законы. Но люди, подобные ему, Квинту Помпею Руфу, должны терпеть стыд и обвинения сограждан.

Помпей Руф поднялся на рассвете. В морозном воздухе изо рта поднимался пар. Младший консул, трясясь и клацая зубами, торопливо собирал свою одежду: пару коротких штанов до колен, теплую куртку с длинными рукавами, две теплые туники, одна на другую, носки из грубой шерсти. Но когда Квинт Помпей Руф поднял сандалии и сел на край постели, чтобы обуть ноги, он обнаружил, что за ночь мыши полностью сгрызли подошвы. Мурашки пошли по его коже, он ощущал их в сером свете наступающего дня. От переполнявшего его ужаса Помпей Руф затрясся всем телом. Он был суевернее, чем любой пицен, и знал, что означают съеденные мышами сандалии. Мыши были предвестниками смерти. Он должен погибнуть. Это было пророчество.

Слуга принес другую пару сандалий и, встав перед Помпеем Руфом на колени, обул его, а тот, встревоженный и молчаливый, все еще сидел на краю постели. Как и его господин, слуга хорошо понял предзнаменование и взмолился богам, прося их о том, чтобы это оказалось неправдой.

– Господин, не надо думать об этом, – сказал он.

– Мне суждено умереть, – отозвался Помпей Руф каким-то безжизненным голосом.

– Чушь! – в сердцах проговорил слуга, помогая своему господину подняться на ноги. – Я – грек! О богах подземного царства я знаю намного больше, чем римляне! Аполлон – бог жизни, света и здоровья, а ведь мыши считаются его священными животными! Нет, я думаю, предзнаменование означает, что именно на севере ты излечишься от всех своих бед.

– Это означает, что я скоро умру, – словно окаменев, повторил Помпей Руф.

Он въехал в лагерь Помпея Страбона через три дня, уже более или менее примирившись со своей судьбой, и нашел своего дальнего родственника в большом доме, напоминающем крестьянский.