Битая грань (СИ)

Но больше никаких звуков не повторялось, так что Виталий снова переключил внимание на Ольшевского, направив на него руку с пистолетом так, словно бы и вовсе позабыл, что держит оружие.

— Отойди! — напряженно велел он.

— Нет, Виталь. Ты вон за железяки успокоиться не можешь, а сам моей жене угрожаешь. Никуда я не отойду, — отрезал Санек, вместо этого полностью закрыв Катю собой. — Это ты, давай выдохнешь, успокоишься, пораскинешь мозгами и укатишь восвояси, оставив нас в покое. Или бабки гони, которые мы тебе вернули. Тогда, не проблема, забирай стволы и делай с ними, что хочешь. А то, смотри, какой умный: хочешь на двух стульях уместиться? Так не будет, Виталий. Так дела не ведут. Чуть что не по-твоему — и на измену? И тебе это все подтвердят. Кто с тобой тогда работать станет, даже если сможешь как-то через нас прыгнуть? Да никто! А люди же узнают. Уже в курсе, что тебе крышу рвануло, сам же понимаешь, такой наезд на нас не утаить…

Казалось, Виталий задумался. Он вновь растер лоб, убрал нацеленную на Санька руку с пистолетом, придавил затылок. Вероятно, некоторый здравый смысл оставался и под наркотой.

— Я не наезжал! — огрызнулся он.

Ольшевский с сарказмом заломил бровь.

— Ты вломился в мой дом и взял мою жену в заложники. Это, типа, нормальный подход? Такое дурно пахнет, не кажется? — он снова начал двигаться, но теперь, будто вынуждая Лысенко отойти, отступить назад. — На таком никакого доверия с партнерами не построить…

— Вы должны были мне про стволы сказать!.. — опять завел свою песню Виталий, но уже с каким-то иным, словно просто запутавшимся выражением, признавая, что перегнул палку.

И Санек даже мысленно немного расслабился…

Когда все резко стало капитально хр**ово?! Просто в момент.

  Резкий грохот и звук бьющегося стекла прозвучал со всех сторон одновременно. А еще крики:

— На пол!!

— Бросить оружие!!

— Полиция!!

— На пол!!

Спецназовцы вломились и через двери, и с улицы, разбив те блоки, может, чтобы предотвратить побег через окно. В зале тут же воцарился хаос, как показалось Саньку, к ним бежали, направив оружие, с десяток людей в защитных костюмах. Крик, шум, грохот… Это все окончательно сорвало у Лысенко в голове какие-то остаточные предохранители.

Скорее всего, сходу поняв, что убежать не удастся, он заорал и, вскинув руку, начал хаотично палить из своего пистолета во все стороны. У Саши так и оставалась лишь единственная цель, к тому же оказавшаяся под прицелом этого ненормального. Ведь это всегда и было его задачей по жизни, наверное, даже кармой — защитить котену любой ценой.

Не задумавшись и на секунду, он прыгнул вперед, перекрывая эту траекторию, закрывая Катю от всякой вероятной угрозы.

Дикая боль ударила в грудь с такой силой, что задохнулся. Тут же, не дав ему ни осознать, ни проанализировать еще ничего, такой же болью обожгло левое плечо. Катя сзади закричала, несмотря на кляп. И Саша слышал безумный страх и отчаяние в этом бессловесном стоне-крике. Почти угадал свое имя…

Но… ее безопасность была для него первостепенной.

Однако, м**ь вашу, как больно-то! От пульсирующей, обжигающей боли в груди и плече зашумело в голове, заложило уши…

И тут Лысенко рухнул, с каким-то дико удивленным выражением лица, выронив пистолет. На его груди начало расплываться темное пятно, проступая на свитере некой странной гротескной кляксой.

Понимал головой, что считанные секунды прошли. А казалось — часы. Столько всего уместилось в эти мгновения, словно время, сжавшись, вместило слишком много событий и информации.

До Ольшевского не сразу дошло, что Лысенко пристрелил кто-то из спецназовцев, очевидно, посчитав это более разумным, чем воззвать к его разуму. Этот треклятый шум в голове и пульсирующая боль мешали думать… Б*я! Что-то мощно и резко ударило по ногам, разрывая коленные чашечки дикой острой болью, вполне соперничающей с плечом…

Какого хр**а?!

Кто-то бегал вокруг, переговоры  по рации. Отрывистые фразы.

— Раненый. Нужны медики… Обезврежены.

Санек удивленно опустил глаза, ошарашено осознавая, что рухнул на пол, ударившись о бетон. И тут его взгляд зацепился за точно такое же багровое пятно, расплывающееся на его собственной груди. И сразу даже дышать стало невыносимо, перекрыло горло, сжало.

— Саша!! — Катин голос растекся по коже какой-то сладостной патокой, хоть и больно резанул в пульсирующей голове. — Саша!!

Видно, ее уже освободили. Убрала этот треклятый скотч, слава богу! Хоть бы не больно котене было…

— Сашенька!

Катя рухнула рядом с ним, обхватив его плечи своими трясущимися руками. А он вдруг понял, что все — силы кончились. Реально по Кате своей сползать начал на этот чертов бетон под ногами. Скривился — слишком сильно она надавила там, где, наверное, пуля в плечо попала.

— Ты цела, котена? Цела, малышка? — это он так хрипит? Трындец. И откашляться силы нет.

Ухватился за ее пальцы, с какой-то жадностью ощущая тепло кожи любимой. Затрясло всего сильнее, не мог взять это под контроль.

— Саша! Ну при чем тут я! — даже возмутилась его котена, но тут же захлебнулась, будто давила рыдания.