Битая грань (СИ)

Так что оставалась только обычная текучка рабочих вопросов в галерее и магазинах, поставки и отчеты. Хотя и это нелегко, понятное дело, отнимает время, которое Саша сейчас с большей охотой на малышку свою потратил бы… Увезти бы ее на пару недель куда-то, чтоб вообще по-другому выдернуть из ситуации… Но и переложить не на кого, разве что через дней десять. Вот и мотался, разрываясь. И уже почти созрел везти Катю к психотерапевту, только бы спеца найти, когда котене удалось его так удивить, что сам бы от консультации не отказался…

Пришел как-то домой, а в гостиной ужин накрыт на небольшом столике. Красиво так, со свечами и бокалами, с вином и точно какими-то деликатесами — с порога ощутил одурительно-вкусный запах.

Да и сама Катя… вышибла дух у него из груди и сбила с ног своим потрясающим видом… Господи! Он ее такой уже пару месяцев, кажется, не видел: роскошно соблазнительной, с вьющимися по плечам, блестящими локонами, бесстыже-красной помадой на губах; в тонком шелковом черном платье с кружевом… Или это комбинация? Хр*н разберешь с современной модой, но как-то всю усталость из тела мигом выдуло… И было видно, что ждала его, готовилась.

Глава 20 часть 2

— Привет…

— Привет, котена.

Замерли, глядя глаза в глаза. Он так и стоит на пороге гостиной. Жарко моментом, воздух легкие обжигает. Вот только что-то такое в самой атмосфере комнаты ощущается… Непонятно. Александр чувствует подкоркой, а понять, распознать — не выходит. Не тогда, когда эта офиг**ная помада ему глаза мозолит, разрывает мозг и сдержанность на части!

Дико захотелось ей тут же ту размазать, сцеловать, самому, по ходу, всему в эту помаду испачкавшись…

Бросил ключи на комод, скинул пальто и туфли, где зашел, вообще не парясь, и прямиком к Кате направился.

— Голодный? — улыбнулась малышка, когда он ее стиснул в таких жарких объятиях, что сам испугался немного, не больно ли?

Прижалась лицом к его щеке, так жадно втянув в себя воздух, что вышло шумно, заставив у Ольшевского волосы на затылке вздыбиться, мышцы свело жаждой.

Блин! Так нужна ему! До дрожи в животе просто. Да и Катерина прильнула к Александру настолько тесно, посмотрела так пронзительно, что сомнений в ее тяге и любви к нему даже возникнуть не могло. Как и в том, что сейчас одного и того же хотят и нуждаются.

— НЕ по еде, так точно, — ухмыльнулся Ольшевский, кажется, впервые за эти недели как-то мозгами расслабившись, отключив вечный анализатор в голове.

Просто они рядом, просто хорошо.

Просто до чертиков вдруг захотел ее! Всего, что знал, как взять, и что котене дать настолько, чтоб в голос, хрипло и громко стонала, забыв об окружающем, прошлом и боли; чтоб только улыбалась, удовлетворенно и разморено, когда уже голову с подушки поднять не может. На секунду завис, все-таки всматриваясь в глаза, что-то там цепляло, какие-то тени, словно затаившиеся за внешне понятным и явно ощутимым желанием. Прям царапало нечто изнутри.

Но потому решил — на фиг! Он точно знает, как котену отвлечь от чего бы то ни было. И все эти тени и горести из ее головы лесом послать!

— Как день прошел? Как дела?

Катя, тем временем, обхватив его шею руками, начала дразнить, ноготками легко царапая Саше затылок, ероша короткие волосы. Едва-едва укусила за подбородок, и поцеловала… Он просто физически ощутил, как эта помада на его коже отпечатывается! Другой рукой котена уже забралась под его пиджак. Прошлась пальцами по спине, и тут царапаясь.

Жар, до этого вспыхнувший в груди, расползался, растекался по членам следом за ее пальцами. В животе мигом тяжелый огненный шар, и пах ломит от свинцового давления, мошонка аж болит уже.

Блин! Хитрюга! По щелчку же пальцев его заводит. Тоже ведь уже знала и использовала все фишки и триггеры на теле Ольшевского!

— Теперь — зашибись просто! — ухмыльнулся.

Голос сел, но ему по фиг!

Сжал жадными руками ее бедра, чуть приподняв Катю, впился в ее усмехнувшийся рот так, как с порога и хотел. Чтоб сразу языком, перемешивая ее смех, вкус этой помады, собственную алчность. И стон, который в тот же миг из ее горла вырвался, такой же алчный, такой же полный нужды, которую он в себе чувствовал. Дикого и во многом примитивного желания подмять, покорить, спаять с собой, да! Но уже давно не чисто физического. А такого глубокого и невыносимого, когда один конкретный человек из целого мира нужен…

От хандры ни следа, казалось…

— Люблю тебя, Саша! — выдохнула Катя ему в рот, словно в его голову забравшись. И в ответ целовала так, что неясно, кто тут и по ком больше соскучился.

Потянула его пиджак с плеч, как-то резко, дергано, будто и сама вдруг контроль утратила, охваченная какой-то неистовой жаждой. Рванула вновь, ослабив узел галстука, развязала ленту.

Видит бог, Ольшевский ее понимал, как никто в этот момент, наверное!

— Охр**еть, малышка моя! — рыкнул ей в губы, четко осознав, что никуда не дойдет и ее не дотащит, когда пальцы Кати уже до его кожи добрались, расстегнув рубашку.

Обхватил плечи ладонями, что, казалось, горели от потребности ее кожу ощутить. Здесь. Сейчас… Сию минуту!