Битва дипломатов, или Вена, 1814

Смогут ли прусские корпуса прибыть ко времени? Блюхер — безнадежный оптимист, и это всем известно. Время, потраченное курьером, не добавляло уверенности. «Блюхер не мог придумать ничего лучшего, как послать ко мне со срочным пакетом самого тучного человека в своей армии, — сердился Веллингтон. — Тридцать миль он добирался тридцать часов».

Прохладным и сырым утром, около шести часов Веллингтон надел высокие сапоги, синий мундир, синий плащ, взял в руки треуголку, которую он носил в отличие от Наполеона спереди назад, а не слева направо, вышел к своему коню, каштановому Копенгагену, вставил ногу в стремя и вскочил в гусарское седло с передней лукой. Ему предстоял трудный день.

Солдаты союзных войск прибывали на плато у Мон-Сен-Жан изнуренные, уставшие. Полки прошли за 2 дня 40—50 миль, каждый солдат нес на себе по 50—60 фунтов снаряжения. Они ночевали в поле под проливным дождем, не каждый мог укрыться в палатке. Как вспоминал капитан Гроноу, вода «лилась с неба ведрами» и «ручьями стекала по рукавам». Утром они просыпались насквозь промокшие, одежда прилипала к телу, их знобило от холода. Немногим удалось позавтракать даже «глотком похлебки и сухарем», которые выдали солдатам 52-го полка легкой пехоты.

В двух милях к югу в маленьком побеленном домике на дороге из Шарлеруа в Брюссель около восьми утра Наполеон завтракал в компании старших командующих. Когда трапеза закончилась и со стола убрали императорские серебряные приборы, на нем появились карты.

— В нашу пользу... девяносто шансов из ста, и против нас нет даже десяти, — сказал Наполеон, оценивая вероятный исход сражения.

Маршал Ней, однако, был чем-то расстроен. Оказалось, его беспокоит то, что Веллингтон незаметно ускользнет и французы лишатся возможности одержать победу Наполеон категорически отверг это нелепое предположение. Британия уже не может уйти с поля боя. «Жребий брошен, и игра в наших руках», — сказал Бонапарт.

Тревожился и маршал Сульт, назначенный недавно начальником штаба, правда, по другой причине. Сульт не раз сражался с Веллингтоном в Испании и всегда терпел поражение. «Британские пехотинцы — исчадие ада», — говорил он. Маршал предложил Наполеону отозвать Груши и его 33 тысячи солдат, которых Бонапарт отправил преследовать пруссаков. Император не согласился с Сультом.

— Вас Веллингтон побил, вот вы и считаете его великим генералом, — сказал он маршалу. — Веллингтон — никудышный генерал, — продолжал Наполеон. — Британцы — плохие солдаты, и расправиться с ними будет так же легко, как позавтракать.

— Надеюсь, что это так, — ответил Сульт.

На самом деле Наполеон не сомневался в способностях Веллингтона. Накануне сражения император часто говорил с пренебрежением о противнике, полагая, что это поднимает моральный дух, а моральное состояние войск Бонапарт считал решающим фактором в достижении победы. С другой стороны, Веллингтон пока еще ничем не поразил воображение французского полководца. Наполеон обхитрил британского генерала, избрав другой маршрут для вторжения в Бельгию, принудил его отступить из Катр-Бра и загнал в ловушку, как зайца.

Все утро французский штаб напоминал муравейник: взад-вперед сновали офицеры, ординарцы, посыльные. По вызову Наполеона прибыл генерал Оноре Рейль, который должен возглавить II корпус на дальнем левом, западном фланге. Он тоже сражался в Испании, и Бонапарт хотел знать его мнение о британской пехоте. Ответы генерала Рейля были малоутешительными. Британские пехотинцы неистовы, сказал Рейль, и если их атаковать в лоб, то они непробиваемы. Генерал тем не менее дал дельный совет: британцев можно разгромить, если их атаковать с флангов. «Британская пехота менее подвижная, мобильная и маневренная, чем наша», — сказал Рейль.

Другие генералы поддержали мнение Рейля: смешанные войска Веллингтона надо атаковать с того или иного фланга, а не фронтально, по центру. Генерал Максимилиан Себастьян Фуа, тоже ветеран испанской кампании, обратил внимание на еще одну особенность британцев: «Веллингтон никогда не показывает свои войска». Действительно, Веллингтон в Испании нанес поражение по крайней мере восьми наполеоновским маршалам и многим генералам, которым предстояло теперь сражаться с ним в Бельгии.

Принц Жером, младший брат Наполеона, которого считали самым избалованным ребенком в семье Бонапартов, счел необходимым доложить императору информацию, привезенную им из таверны постоялого двора «Испанский король» в Женаппе. Накануне вечером официант слышал, как один из адъютантов Веллингтона похвалялся тем, что пруссаки вернутся и помогут союзникам.

— Чепуха, — сказал Наполеон, помня, как два дня назад он сокрушил пруссаков. — Им понадобится по меньшей мере двое суток.

Бонапарт исходил из того, что прусские войска отступили на север, к линиям обеспечения у Вавра.

— Не забывайте, у них на хвосте Груши, — добавил Наполеон.