Битва империй. Англия против России

С ранней весны 1941 года Сталин уделял большое внимание строительству УРов. Именно по его предложению (а не по произволу Сталина, как это часто утверждается) Главный военный совет принял решение о снятии части орудий со старых УР и переноса их в новые, так как построенные огневые точки нечем было вооружить. В связи с невыполнением плана оборонительного строительства, которое велось всеми строительными и инженерными батальонами приграничных округов, а также десятками тысяч гражданского населения, нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко 16 мая отдал специальную директиву военным советам, потребовав увеличить размах работ. 4 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло «строго секретное» постановление «Об укрепрайонах», согласно которому формирование 110 артиллерийско-пулеметных батальонов и других подразделений для вновь строящихся 13 УР предусматривалось закончить к 1 октября. 16 июня 1941 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли решение «об ускорении приведения в боевую готовность укрепленных районов». Прочитав эти документы, любой здравомыслящий человек убедится в том, что ни о каком упреждающем ударе по Германии Сталин не помышлял…

С «Соображениями по плану стратегического развертывания…» (рукописным текстом, схемами и картами, сложенными в отдельное дело, которое поборники «новой версии Отечественной войны», не видевшие его, называют планом операции «Гром»), разработанными ориентировочно 15 мая 1941 года, я ознакомился в 1958 году. Тогда в Военно-научном управлении Генштаба мы приступали к разработке «совершенно секретного» труда «Стратегический очерк Великой Отечественной войны». Подписей и резолюций на документе не было. Мы обратились к начальнику Генштаба Маршалу Советского Союза Соколовскому. Ознакомившись со всем делом, он пришел к заключению, что это всего-навсего рабочий документ, и поэтому вводить его в научный оборот не рекомендовал. В 1965 году, будучи у Георгия Константиновича Жукова с рукописью книги о начальном периоде войны, я спросил его, помнит ли он об этом документе и какова его судьба.

— Как не помнить, если мы с Тимошенко получили за него серьезную взбучку, а тогда это могло иметь тяжелые последствия, — ответил Жуков.

Маршал рассказал мне, почему они с наркомом решили предложить Сталину нанести по немецкой армии упреждающий удар. К середине мая 1941 года они пришли к выводу, что Германия полностью отмобилизовала свою армию, сосредоточила значительную часть ее у границ Советского Союза и развернула тылы. Данные разведки свидетельствовали о скором вторжении врага. К тому же 5 мая Сталин выступил на приеме выпускников военных академий и, заявив о перевооружении и перестройке Красной Армии (в действительности этот процесс был в самом разгаре. — В. А.), сделал вывод, что она готова вести наступательную войну. Воодушевленные этим, Тимошенко и Жуков решили внести коррективы в мартовские «соображения по плану…» и предварить новый документ предложением об упреждающем ударе. Разработку его поручили заместителю начальника Оперативного управления генерал-майору Василевскому. В середине мая (дата не указана) рукописный текст, схемы и карты были изготовлены. «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, — указывалось в «Соображениях…», — она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет организовать фронт и взаимодействие родов войск». «С этим документом, — продолжил Жуков, мы через день или два (судя по журналу посещения кабинета Сталина, это было 19 мая. — В. А.) прибыли к Сталину, рассчитывая на его одобрение. Услышав об упреждающем ударе по немецким войскам, он буквально вышел из себя. «Вы что, с ума сошли? Немцев хотите спровоцировать?» — прошипел он. Мы сослались на складывающуюся у границ обстановку, на его выступление 5 мая перед выпускниками. «Так я сказал это, услышали мы в ответ, — чтобы воодушевить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят радио и газеты всего мира». Предложенный план Сталин утверждать не стал, тем более и подписи наши на нем отсутствовали. Однако выдвижение войск из глубины страны и создание второго стратегического эшелона, в целях противодействия готовящемуся вторжению врага и нанесения ответного удара, он разрешил продолжать, — строго предупредив, чтобы мы не дали повода для провокации». Завершая разговор на эту тему, Георгий Константинович сказал: «Хорошо еще, что Сталин не согласился с нами, иначе мы, учитывая состояние войск и разницу в подготовке их с немецкой армией, получили бы тогда нечто подобное Харьковской операции в мае 1942 года».