Битва при Пуатье

Дефицит оригинальности приводит к тому, что интерес к этому периоду падает, тем более что здесь легко делать обобщения. Nihil novi (ничего нового), вот единственный комментарий, который напрашивается после обзора почти трехвековой истории. Расселение варваров не принесло с собой ничего нового, они всего лишь обосновались в Империи, не нарушив обычного порядка вещей: их самобытные черты растворились в римском мире. Эту ассимиляцию мы отмечаем на всех уровнях. Варварские короли в хламиде, порфире, золотой короне уподобляются Цезарю и Августу. По примеру римских и византийских императоров их власть оказывается абсолютной, светской, опирается на казну – три черты, далекие от оригинальности. Равным образом они наследуют античные формулы, которыми их осыпают без всякой меры: «Ваше великолепие», и доводят карикатуру до того, что подражают порокам и преступлениям цезарей. Хлотарь режет своих племянников,[160]

а Хильперик,[161] впав в безумие – подобно Домициану, – взламывает ворота монастырей, законодательствует о Троице и приказывает выкалывать глаза своим врагам. При дворе царит немыслимая безнравственность, зараза которой расползается до самых низов социальной лестницы. Григорий Турский в изобилии приводит примеры этого плачевного упадка и клеймит позором пьянство, прелюбодеяния, оргии и убийства. И верно, нам не следует вставать на сторону романтического мифа о молодом германском народе, носителе нравственности.

Этому падению нравов соответствовала деградация в интеллектуальной сфере, поразившая искусство, литературу и науки. Варвары, забывшие после завоевания свой германский язык в угоду латыни, не смогли насадить новой культуры. Более того, их вклад равен нулю, они лишь присоединились к римскому банкротству, которое сами же ускорили. Литература влачила жалкое существование, а говорить о коронованном «поэте» Хильперике мы как-то не решаемся.

Эта мимикрия обнаруживалась и в сфере управления. Племенные институты германцев отступили перед римской организацией. Например, Салическая правда, составленная в домеровингскую эпоху, в период после Хлодвига уже не являлась законом Галлии. Германское право развалилось перед лицом римского. Этот негативный баланс можно продолжать бесконечно. Например, как мы уже видели, налоговая система франков была римской, аналогичным образом была скопирована сельская организация. Сохранились крупные земельные владения, сменились лишь их хозяева, но они практиковали те же способы обработки земли с помощью все тех же рабов. Эксплуатация всегда была привилегией «conductore», которые сдавали в аренду земли и получали плату от колонов.

Мы уже слегка касались причин этой обманчивой интеграции, бесплодие этого завоевания можно объяснить еще и малочисленностью завоевателей – как полагают, по 5 человек на сотню римского населения. Вновь прибывшие не получили никакого подкрепления в виде свежих сил, а отсутствие «connubium»

(брака) вплоть до VI в. не было социальным препятствием для союзов между германцами и римлянками. Это франкское меньшинство не смогло изменить римский народ, который отнюдь не презирало, а восхищалось им. Оно никогда не стремилось уничтожить или эксплуатировать Империю.

Единственное новшество той эпохи: на смену Римской империи с ее вечно враждующими между собой внутренними силами пришло множество государств. Кампания, организованная Рагенфредом в 719 г., стала одним из проявлений этого антагонизма.

Хильперик присоединился к своему майордому в Анжере. Объединенными усилиями они привлекли на свою сторону могущественного союзника, герцога Аквитании. Его осыпали дарами, пообещав в придачу положение и привилегии суверена в своих государствах. Во главе своих аквитанцев и гасконцев Эд вернул Хильперика под стены Парижа. Связанные общим интересом, эти правители объединились и без промедления решительно повели свои армии к австразийской границе.

Но Карл не дал застигнуть себя врасплох и внезапно встретил их на равнинах Суассона. Сражение разворачивалось стремительно. Союзные войска плохо поддерживали Эда, он дрогнул первым и увлек за собой в бегство нейстрийскую армию. Единым потоком беглецы и победители достигли Парижа. Хильперик и Эд, избежав гибели, бросились в Орлеан, чтобы затем добраться до столицы Аквитании. Карл отказался от преследования.

Результат этой победы был сведен к нулю из-за ситуации, к которой он привел. Хлотарь IV умер. Плененный Хильперик мог бы наследовать ему на троне Австразии, но он отбыл в Аквитанию в обозе своего союзника.