Битва при Пуатье

Когда Абд-ар-Рахман пришел к власти в Кордове, доставшееся ему наследство оказалось непростым. Беспощадный деспотизм его предшественников вызвал смятение и беспорядок. Взятая им на себя роль была двойственной: заглушить недовольство и личные амбиции, а затем возродить воинственный пыл испанских мусульман, угасший за годы бездеятельности и оседлости. Начиная с 726 г. не было сделано ничего великого или отчаянного, и хотя в рамадан всегда постились, борьба с идолопоклонством прекратилась. Новый эмир посетил провинции, чтобы успокоить умы и удовлетворить поступавшие к нему многочисленные жалобы. Он неуклонно выказывал стремление делать добро и заглаживать несправедливость. Как утверждают, он два года ездил по Испании, милостиво принимая всех, кто к нему приходил, и обращаясь с мусульманами и христианами с одинаковой добротой. Он безжалостно отстранил каидов, притеснявших своих подданных. На их место были поставлены честные люди. Церкви, незаконно лишенные своего имущества, возобновили богослужение, что никак не помешало Абд-ар-Рахману разрушить те, что были построены при пособничестве или благодаря продажности каидов; ибо веротерпимость арабов была ограничена непререкаемым законом: неверные могут продолжать отправление своего культа, но никаких новых храмов возводиться не должно. Эта умиротворяющая политика мало-помалу успокоила гнев и страсти. Однако говорят, что и в этом правлении не все было идеально; что Абд-ар-Рахман, придя к власти, выказал большее высокомерие и жестокость, чем можно было бы ожидать от человека, избранного народной любовью. Представляется, что это не более чем обвинения со стороны тех, кто враждебно воспринял его избрание, которое не заставило замолчать всех злопыхателей. Главным, если не единственным, противником был Мунуза,

бербер, которого не следует путать, как это делают некоторые мусульманские авторы, с персонажем арабского происхождения, Османом ибн Али Тиссой, который дважды за предшествующий период осуществлял управление полуостровом. Согласно народной традиции, отголосок которой можно уловить в хронике Альфонса III, Мунуза был одним из четырех мусульманских военачальников, первыми вступившими в Испанию. Если верить хроникам кордовского Анонима и Родериха Хименеса, это был безжалостный и кровожадный человек, отличавшийся особой жестокостью по отношению к христианам и наводивший на них ужас мечом и пытками. Исидор из Бехи (Бадахозы) упрекает его за то, что он обрек на сожжение епископа Амамбадуса, не называя, однако, ни его кафедры, ни канонической территории. Мунуза, этот африканский воин, внес большой вклад в завоевание Испании и поэтому получил провинцию, которую можно было считать самой важной на полуострове. Он контролировал область, которую арабы называли восточной границей, охватывавшую всю линию Пиренеев. Сердань, Нарбонн и Септиманию. Привыкнув видеть в себе суверенного правителя этого своеобразного государства, он втайне надеялся получить пост вали Испании. Абд-ар-Рахман разрушил его мечты. Эта ненависть стала первым мотивом бунта против эмира. Происхождение Мунузы – а, как мы уже говорили, он был мавром – давало ему еще одну, не менее существенную причину, чтобы сделаться врагом Абд-ар-Рахмана. Здесь мы касаемся важной проблемы арабо-берберских противоречий. Если всего через пять или шесть лет после данного периода они проявились в ходе громких событий, то ясно, что они не утратили своей остроты со времен завоевания мавританской Африки.

По мнению Рейно, борьба, противопоставившая Мунузу и эмира, стала одним из первых проявлений этих противоречий. Берберы продолжали тосковать по независимости, а арабские наместники угнетали их, чтобы сдержать, так что их жалобы достигали Испании. Точнее, в момент назначения Абд-ар-Рахмана с ними обращались еще хуже, чем обычно. Мунуза задумал план, отвечавший его личным чувствам: отомстить за своих братьев, склонившихся под арабским ярмом, которое не становилось легче благодаря общей религии и вере. Вдохновляемый этой удвоенной злобой, он искал средства, чтобы избавиться от своего господина. Случай натолкнул его на мысль о плане, который мог бы послужить его замыслам. В одной из своих экспедиций в Аквитанию он взял в плен.

Нумеранцию, Менину, которую чаще называют Лампагией. Согласно арабским хронистам, она была всего лишь христианкой из независимой Галисии. Они очень расплывчато описывают ее как «дочь графа этой страны». Они не отрицают ни факта ее существования, ни роли, которую она сыграла при дворе Мунузы. Привычный для них недостаток осведомленности возмещается сведениями, предоставляемыми Исидором из Бехи: «Лампагия была ребенком от второго брака или внебрачной дочерью Эда Аквитанского; поскольку первая жена этого государя была слишком стара, чтобы подарить ему дочь, которая была бы столь молода в 730 г.». Говоря о ней, хроники полны восхищения: она была прекрасна, необыкновенно прекрасна. В завершение этих титров вспомним и отца Лампагии.