Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945

- Я уже не занимаюсь политикой, Хевель. Она мне противна. Когда я буду мертв, вам много придется ею заниматься, что бы сохранить немецкую нацию.

21 апреля Восточный фронт фактически рухнул. Войска Жукова ворвались в Берлин со стороны Панкова и Вейсензее, охватив его мощными танковыми клещами.

Начальник Главного штаба ВВС генерал Коллер был окончательно выбит из колеи домогательствами фюрера, прозвучавшими накануне вечером, 20 апреля.

- Рейхсмаршал Геринг держит в Каринхолле [4] свою собственную, Коллер, именно собственную личную армию, - угрожающе сказал Гитлер. - Эту армию я приказываю немедленно распустить и включить в состав сухопутных войск. Он не должен иметь свою собственную армию!

- Мой фюрер, в Каринхолле нет никаких личных войск рейхсмаршала, - смело возразил начальник Главного штаба «люфтваффе». - Моторизованная и танковая парашютные дивизии «Герман Геринг» находятся в распоряжении фельдмаршала Шернера. Большая их часть участвует или участвовала в боях в составе группы армий «Центр».

- Я располагаю точной информацией, Коллер, что в Каринхолле расположены крупные войсковые силы, - продолжал настаивать Гитлер.

Генерал Коллер прошел на узел связи, навел необходимые справки в своем штабе, вернулся в малый конференц-зал, уверенно доложил:

- Мой фюрер, в Каринхолле имеется всего один охранный батальон. Все остальные части обеих парашютных дивизий участвуют в боях в составе Герлицкой группировки.

- Мой последний приказ, Коллер. Охранный батальон из Каринхолла немедленно подчинить группенфюреру СС Штейнеру! - Верховный Главнокомандующий вяло махнул дрожащей рукой, давая понять, что разговор с начальником Главного штаба «люфтваффе» на этом окончен.

В ночь на 21 апреля, когда рейхсмаршал Геринг уже улетел из Берлина в Южную Германию для выполнения задания чрезвычайной важности, Гитлер вновь связался с генералом Коллером по телефону. В непререкаемой форме он отдал новый «последний приказ»:

- Каждого военнослужащего «люфтваффе» в пространстве между Берлином, побережья Штеттина и Гамбурга, генерал Коллер, немедленно привлечь к назначенной мной атаке северо - восточнее Берлина!

- Мой фюрер, в авиации нет обученных сухопутным боям войск, - отчаянно взмолился начальник Главного штаба «люфтваффе». Чуть помедлив, он добавил: - Мне неизвестно, где конкретно северо-восточнее Берлина должна последовать назначенная вами атака войск группенфюрера СС Штейнера?

Ответа на последний вопрос генерала Коллера не последовало. Верховный Главнокомандующий бросил трубку.

События 21 апреля повсеместно носили экстренный характер. Рано утром в кинозале виллы Геббельса в парке Тиргартен состоялось последнее совещание сотрудников пропагандистского ведомства Третьего рейха. Окна просторного помещения были заложены кирпичной кладкой. Тусклые лампочки едва светились. Снятые со стен дорогие полотна, кое-как завернутые в упаковку, в беспорядке громоздились у наружной стены. Вместо обычных распоряжений на предстоящий день имперский комиссар по обороне столицы кричал о неполноценности немецкого народа, для которого все планы национал-социализма оказались слишком велики и благородны. Он продолжал верить в свое высшее предназначение: «Если мы уйдем, то земной шар должен содрогнуться!»

Еще не было и девяти часов, когда «партайгеноссе» Борман направил в баварскую штаб-квартиру фюрера первую в этот день шифрограмму своему уполномоченному Хуммелю. Он просил его сообщить, удачно ли произошла посадка «передовой команды» из Берлина? Спустя всего полчаса рейхслейтер Борман направил по тому же адресу следующую шифрограмму, в которой попросил Хуммеля обратным рейсом обязательно прислать ему «лекарство» [5].

Оперативное совещание 21 апреля было самым коротким за все время войны. Начальник Генштаба ОКХ Кребс доложил обстановку на Восточном фронте: «Положение войск Хейнрици у Штеттина катастрофическое. Русские прорвали его фронт на ряде участков и наступают на Анклам, Фридланд, Варен и Фюрстенберг. Тяжелые бои идут в восточных и южных предместьях Берлина. В ближайшие дни возможен прорыв войск маршала Жукова в центр столицы».

Верховный Главнокомандующий привстал со своего кресла и некоторое время бесцельно водил дрожащими руками по карте Большого Берлина. Но вдруг он выпрямился, тяжело задышал и, широко раскрыв кровяные глаза, закричал визгливым срывающимся тенорком:

- Это ни на что не похоже, Кребс! В создавшихся условиях я больше не в состоянии командовать! Война проиграна! Но если вы, господа, думаете, что я покину Берлин, то глубоко ошибаетесь! Я лучше пущу себе пулю в лоб!