Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

Вейротер сделал все как раз наоборот. По его распоряжению союзная армия отныне должна была поставить перед собой задачу отрезать Наполеона от пути отступления. Для этого было приказано совершить бредовый, абсолютно ненужный маневр, продиктованный исключительно схоластическими фантазиями. Нормальными словами его описать очень сложно. Для того чтобы его понять, необходимо посмотреть на представленную схему. Вся армия смещалась на десяток километров влево и на пару километров вперед, сохраняя при этом ориентацию своего фронта. Согласно диспозиции был изменен состав колонн.

К вечеру все было окончательно запутано в лучших традициях Макка и Шмидта. Вместо того чтобы лететь вперед на крыльях победы, войска мешались, пересекались на марше, стояли без дела, проклиная своих командиров. Примерно так же союзная армия двигалась и 30 ноября. «Мы делали небольшие марши, – писал генерал Ермолов, – но таким непонятным образом были они расположены, что редко оканчивали мы их скорее десяти или двенадцати часов, ибо все колонны непременно одна другую перерезывали и даже не по одному разу, и которая-нибудь напрасно теряла время в ожиданиях»[750]

. Генерал Ланжерон рассказывал, что на назначенные места войска «…прибывали поздно, разбредались затем, чтобы искать продовольствие, грабили близлежащие деревни – беспорядок был в своем апогее», а штаб армии «…по каким-то особым соображениям, нам совершенно недоступным, ежедневно менял состав колонн и до того перепутал полки, что в этих пяти маршах никогда генерал не командовал на следующий день полком, который был у него накануне»[751].

В результате вместо того, чтобы немедленно дать генеральное сражение, союзники топтались на месте.

По-другому действовал Наполеон. Он знал, чего он хочет и как этого добиться, и поэтому в его армии царили совершенно другие настроения.

С самого начала своего пребывания в Брюнне он твердо решил для себя, что должен будет дать сражение союзникам на обширной равнине, простиравшейся к востоку от города между отрогами гор, ограничивающих поле будущей битвы с севера, и болотистыми берегами реки Литтавы, ограничивающими его с юга. Неоднократно он пересекал вдоль и поперек выбранное им поле, внимательно рассматривая малейшие особенности рельефа. «Господа, – обращался он к своей свите, – изучайте тщательно эту местность. Это будет поле битвы, а вам предназначено сыграть в ней важную роль»[752]

.

Как следует из того, о чем говорилось в начале главы, император не мог сказать, каким именно образом он разгромит союзников, но что совершенно очевидно, это должно было быть оборонительно-наступательное сражение. План Наполеона постоянно модифицировался в связи с обстановкой, но его генеральная линия оставалась неизменной: как только неприятель перейдет в наступление, немедленно собрать в кулак все силы и, используя ту или иную ошибку союзников, нанести им мощный контрудар в слабое место.

О том, насколько далеки от истины легенды о предвидении всех будущих обстоятельств битвы, говорит то, что в случае отсутствия грубых ошибок со стороны неприятеля и недостатка времени для концентрации значительной массы войск Наполеон не исключал отход на новую позицию. Эта позиция была выбрана им на высотах за рекой Шварцавой под защитой пушек Брюннской цитадели. Подобный вариант, разумеется, был запасным и не самым лучшим. Тем не менее император допускал такую возможность. В случае атаки союзников сразу после боя при Вишау императору, очевидно, пришлось бы использовать этот запасной план.

Утром 28 ноября в корпусе Сульта, стоявшем ближе всего к неприятелю, было все спокойно. Корпус занимал позицию вокруг местечка Аустерлиц. Посты дивизии Леграна располагались на высоком холме к северу от Аустерлица, поблизости от часовни Св. Урбана. Штаб маршала разместился в самом Аустерлицком замке. В это время маршал собирался отправиться в Брюнн для встречи с императором. Во дворе замка стояла запряженная карета, ожидавшая Сульта, любившего путешествовать с комфортом. В парадном зале накрывали на стол шикарный обед, ибо маршал был к тому же и гурманом. Однако внезапно со стороны часовни Св. Урбана послышались раскаты четырех пушечных выстрелов. Это был условный знак тревоги. Тотчас же повсюду барабаны забили «генеральный сбор».

Через несколько мгновений маршал Сульт был на коне в окружении своих офицеров. С обедом пришлось повременить. По всему полю поскакали адъютанты, собиравшие разрозненные отряды, а сам маршал поехал на гору Св. Урбана, откуда в подзорную трубу были видны движения неприятеля от Вишау к Раусницу. К вечеру маршал мог уже хорошо рассмотреть многотысячные колонны союзных войск, приближавшиеся к французским позициям. Что же касается последней стычки под Раусницем, она происходила практически у подножия холма, на котором располагался штаб Сульта.