Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

В это время в бой вступили передовые части Вандамма – бригада Фере (46-й и 57-й линейные полки): «Молния не могла бы ударить более стремительно, – писал в своем рапорте Сульт, – таков был порыв, с которым двинулась в атаку вторая дивизия. Русская линия, которая стала на ее пути, была сразу опрокинута, а ее пушки захвачены»[830]. Теперь французские части укрепились на обеих возвышенностях Праценского плато – горе Працберг и горе Стары-Винохрады.

К этому моменту на помощь русским подоспели австрийские части. 16 батальонов генералов Юрчека и Роттермунда под общим командованием генерала Коловрата двинулись в контратаку. Под их прикрытием русские полки получили возможность собраться и снова вступить в бой.

Сент-Илер также получил небольшое подкрепление – шесть 12-фунтовых пушек. Тьебо соединил свои три пушки с подъехавшими шестью в одну батарею и приказал ее командиру Фонтене начать стрелять только по команде и делать каждый выстрел ядром и картечью вместе. Артиллерийский офицер пытался возражать – пушки могли разорваться, но генерал был неумолим: «Пусть они выдержат хотя бы десять минут, этого хватит!» Тьебо рассказывал также: «Я проверил наводку орудий, так чтобы они стреляли в 15–20 туазах[831]. Я приказал положить рядом с каждой пушкой по 10 зарядов картечью и по 10 зарядов ядром, чтобы стрелять как можно быстрее. Я снова и снова повторил пехотинцам указание перед стрельбой тщательно целиться, наводя оружие на средину корпуса человека и на средину взводов, чтобы ни одна пуля не пропала»[832].

Битва при Аустерлице. Ситуация на 10 часов утра

Когда австрийская пехота подошла на расстояние, на которое были наведены пушки, французские солдаты внезапно открыли спрятанные жерла орудий, и артиллерия начала смертоносный огонь. Двойные залпы батареи Фонтене производили ужасное опустошение во вражеских полках. Было видно, как каждое попадание ядра с сопровождавшей его картечью вырывало из белых линий австрийской пехоты целые груды убитых и раненых. Пули косили первые шеренги. Не ожидавшие такого отпора австрийцы бросились врассыпную.

Нужно сказать, что здесь, так же как и в столкновении с пехотой Милорадовича, успех французских войск не был довершен, так как у Сент-Илера и Вандамма не было ни одного эскадрона конницы, чтобы преследовать бегущих.

Едва только австрийская атака была отбита, как над дивизией Сент-Илера нависла новая угроза. К месту боя подоспела бригада Каменского 1-го из колонны Ланжерона. Эта бригада, отставшая от передовых полков 2-й колонны, была направлена на Праценское плато Ланжероном, и он лично повел ее в атаку. Одновременно Милорадовичу удалось собрать часть рассеянных полков, которых он снова двинул в наступление, на этот раз против дивизии Вандамма.

Особо критическим стало положение дивизии Сент-Илера. Командир 2-й бригады этой дивизии генерал Тьебо так вспоминал этот момент: «Стоя на самой высшей точке Праценского плато, мы видели равнину до самого горизонта. Далеко на левом фланге были заметны войска маршала Ланна, которые вели бой с полками князя Багратиона. Между ним и нами… первая дивизия Бернадотта сражалась с резервом Великого князя Константина… Позади или где-то поблизости от нас не было ни одного французского отряда. Реляция императора говорит о том, что бригада Левассера была у нас в резерве, но никто из нас понятия о ней не имел… Перед нами и вокруг нас мы видели раз в пять больше врагов, чем у нас было бойцов… Когда мы встречались с Мораном, мы всегда вспоминали об этом моменте. “Я много воевал, – говорил он. – Я имел честь сражаться в Египте и во всех великих битвах, данных императором, но я не видел ничего подобного…” Сент-Илер позвал меня и Морана и сказал нам: “Господа, это становится немыслимым. Я предлагаю вам занять позицию позади, где мы могли бы обороняться”. Едва он произнес последние слова, как полковник Пузе, командир 10-го легкого… буквально бросился на коне между нами… и, не дав ни Морану, ни мне времени открыть рот, воскликнул: “Мой генерал, отступать?! Если мы сделаем хоть шаг назад, мы погибли! У нас есть только один способ выйти отсюда с честью – это броситься очертя голову на врага и, главное, не дать им нас пересчитать”»[833].

Конечно, рассказ генерала Тьебо, приведенный им в мемуарах, нельзя воспринимать буквально, а его утверждение насчет того, что союзники имели пятикратное численное превосходство, является очевидной гиперболой. Однако несомненно, что чувство опасности, которое генерал ощутил в этот момент, сохранилось в его памяти до самой смерти. Если в деталях он не точен, то общая ситуация, судя по всему, обрисована очень верно.

В рапорте Сульта говорится почти слово в слово то, что писал Тьебо: «Генерал Сент-Илер отражал натиск трехкратно превосходящего неприятеля и сохранял с доблестью, которой история знает мало примеров, Праценское плато, которое так стремился отбить у нас враг»[834].